Где-то очень далеко, а, может быть, совсем рядом, в глубоком синем море на огромном острове посреди дремучего леса на поле необъятной ширины стоит Царство-Государство.
Много разного люда в нем живет: и болтливого, и молчаливого, и веселого, и грустного, и доброго, и равнодушного, и сказочного, и совсем обычного.
Все уживаются не ругаются. Всем миром веселятся, работают дружно, а когда у кого-то беда случается, обязательно поддержат горемыку: кто словом добрым, а кто делом полезным.
И только в одной кривой избушке на самой леса опушке живет злая вредная Бабка Ежка со своим котом Ерошкой. Живет-поживает да зло наживает, с кикиморами болотными дружбу водит и со Змей Горынычем хороводит.
Когда-то очень давно, что уже и не помнит никто, была страшная Баба-Яга настоящая девица-краса. Ее и замуж брали, да не на ту напали: ей богатого хотелось, с породою, а приходили лишь мастера безродные.
Смотрела она на других девок, завидовала:
– Вон – Матрена – курносая, какого себе выбрала! В хоромах живет, припеваючи, пустых карманов не знаючи! И за что ей такое счастье?! Некрасивей она и мордастей!
Не понимала глупая Ежка: за красоту любят немножко. Доброта – вот, что ценное, и приданое самое верное.
Никакие слова не помогали, смотрела девица на всех злыми глазами. Завидовала счастью чужому, не выносила смеха влюбленных.
И от всех этих мыслей гадких стали у нее появляться бородавки. Да не простые и незаметные, а волосатые, ох, как приметные!
И начали над ней смеяться, над злобой ее издеваться. Никто ее не пожалел, не приголубил. Ну, разве же так можно, люди?!
Постарела Яга, похудела, только ненависть в ней все кипела. Делала гадости потихоньку: то огонь прибавит легонько, чтобы каша на плите пригорела и семья осталась без обеда, то ребенка защекочет до икотки, чтобы мама стирала колготки. Всех людей в округе невзлюбила, лишь с кикиморами она дружбу водила.
Уж как сбились они в одну стаю, так совсем от них житья не стало. Испортили как-то озерную воду ядовитыми грязями и упились ею до безобразия. Но самим пить им показалось мало, стали мужиков поить этой отравой.
А потом жены мужей по домам разносили да на все Царство голосили:
«Ах ты, ирод проклятущий, бестолковый! Где все деньги подевал, безголовый?»
В сундуках у Бабки Ежки посмотрели бы: там и золото, и монеты серебряные. Но поди ж ты, докажи, что ворованные. Ни копейки не вернули домой они.
Уже думали всем миром пойти, Бабке вредной подол потрясти. Так позвала она Змея Горыныча, не достанешь его и булыжником.
Как дохнул он огнем с неба ясного, побледнели все враз от страха-то. Разбежались вмиг по избенушкам, притаились там, ой, тихонечко.
Ох, была довольна злая Бабка, стала еще более подлой и наглой. Даже бородавки прошли от радости, что никто с ней не сравнится в гадости.
Их компанию теперь все опасалися, стороною обходить старалися. Кто-то просто внимания не обращал, на их хамство рукой махал. А другие проблем не хотели, с крайней хаты на все глядели.
И никто не замечал, как у Бабки Ежки страдал бедный котик Ерошка. Как его ругали и гоняли, и тяжелую работу делать заставляли. Не кормили почти бедолажку, ел он одну только травку. И смеялись над ним, издевались, нехорошими словами обзывались.
И вот под Новый год однажды сбежал он в снежную чащу. В самую даль непролазную, чтоб не нашла его Яга безобразная.
Сел на пенек, пригорюнился. Как дальше жить – призадумался. Может, вернуться назад, а то холодно. Страшно в лесу одному и голодно.
Отвечал ему голос:
– А зачем убежал? Убирать бы за кикиморами продолжал. Готовил бы им кашку, сам жевал сухую травку. Бабке бы воду ядовитую подносил и под лавкой тихонько скулил.
От хорошей жизни не уходят и назад, где было плохо, не смотрят.
Приуныл кот совсем: «Докатился. Уже голос в голове мне явился».
– Ишь ты, хитрый какой, размечтался! Чтобы я в голове его взялся. Морду свою вверх, не ленись, подними, да на дерево посмотри. Видишь: птица сидит – это я. Мудрым Вороном величают меня.
– Здравствуй, уважаемый, – начал кот осторожно. – Подскажи, как беду мою решить можно?
– Ха! – хмыкнул ворон. – Тоже мне беда. Справилась бы с ней и моя жена. Вдалеке огни сверкают, видишь? Вот пойдешь на них – в деревню выйдешь. Там сегодня гуляет народ, отмечает праздник Новый год. Во двор какой угодно зайдешь – своих сородичей, котов, найдешь. Они мохнатым всегда помогают, никого на улице не оставляют.
– А если людям на глаза попаду? Палкой по шерсти не получу?
– Не бывает даже в сказках таких злых, как твоя бабка! Ты не бойся, а беги поскорей. Там найдешь себе много друзей.
– Ишь ты, умный! Меня дома жена дожидается, без меня с воронятами мается. Да и елку украсить мне надо бы, чтоб детишек своих порадовать. Ты беги поскорее к собратьям. – И, взлетая: Ах, да, с новым счастьем!
Стало страшно немного Ерошке, снова он один-одинешенек: «Ай, ну что мне бояться и мучиться?! Сидя тут, ничего не получится!»
Побежал он лисьими тропками, чтоб не встретиться с собаками звонкими. Добежал до курятника огромного, а там кошечка сидит сероокая.
– Это ктой-то в нашем царстве объявился? Что-то, странник, ты поизносился.
– Не насмешничай, пожалуйста, красивая. От Яги я сбежал, обессилил я.
Аж подпрыгнула она:
– Так ты Ерошка? От Яги убежал, а не врешь ли?
– А ты знаешь про меня?
– Ну конечно! Твоя мама была нашей соседкой. Когда ты пропал, она плакала, ничего ее больше не радовало. Забрала потом твоих братиков и ушла вместе с ними искать тебя. А тебя, выходит, Ежка украла, но мама об этом не знала. Папа ваш тогда так горевал. Долго-долго домой вас ждал.
Хвост повесил наш кот:
– Вот беда! Была у меня большая семья. А из-за этой гадкой Ежки остался я один, Ерошка.
– Не перестанешь меня перебивать – так и не будешь ничего знать. Папа твой жив до сих пор, каждый вечер заходит в ваш двор. Да и маму твою мы найдем: сейчас замяукаем на весь двор. Нас подхватят коты-соседи, и услышат наш клич во всем свете.
Закричали они по-кошачьи :
– Ваш сынок вернулся пропавший. Ему помощь нужна и поддержка. Вы спешите, мы дома, на ветке.
Все коты их мяв подхватили, за Ерошку кричать выходили. И услышали их папа с мамой, побежали в свой двор со всех лап они. Но и Бабка Яга не дремала, и она этот крик услыхала. И с кикиморами сговорившись, полетела кота похитить.
– Ах ты, котик дорогой мой, Ерошка! И подругу себе нашел ты. Слазь-ка вниз, и пошли отсюда. У нас дома немыта посуда.
