Я с трудом проснулась по будильнику. По-быстрому выпила кофе с бутербродом и побежала на работу. Совершенно не наелась, но опаздывать нельзя, заседание сегодня в девять. А надо еще успеть включить компьютер, принять документы у участников, проверить программу для аудиозаписи. Работы много, и она однообразная, но это в любом случае лучше, чем под папиным зорким оком. К счастью, чтобы стать адвокатом, необходимо набрать минимум два года юридического стажа, только потом можно будет попробовать сдать экзамен. И совсем не факт, что у меня получится. В судьи попасть еще сложнее. Поэтому я работаю в городском суде секретарем судебного заседания. Папа рассчитывал, что я пойду к нему в контору хотя бы помощником адвоката для начала, но если на юриста я еще худо-бедно выучилась – знание законов мне хотя бы может пригодиться в жизни, – то видеть папу и дома, и на работе, почти двадцать четыре на семь, не хотелось. Мне удалось убедить его, что надо сначала узнать обстановку изнутри, посмотреть, как себя ведут другие адвокаты во время процесса, поднабраться опыта и обрасти толстой шкурой.
А на самом деле я просто физически не выдержу так много его присутствия в своей жизни. Да и учеба на адвоката – это еще один сложный квест, на который я не готова подписываться ни на каких условиях. Но пока я о своих планах не говорила, и у меня есть целых два года, чтобы выкрутиться.
Я люблю своего папу. И он меня тоже. И знаю, что он хочет для дочери всего самого лучшего. К сожалению, наши с ним представления о самом лучшем немного расходятся.
***
День выдался спокойный. На первое заседание никто не пришел, пришлось переносить. Зато я успела допечатать протокол по вчерашнему. Аким Игоревич любит поболтать, а мне остается записывать за ним все его красноречие. Определенно, если я когда-нибудь и стану адвокатом, то немногословным. Буду говорить только четко и по делу, с состраданием относясь к девчонкам, которым потом придется сидеть вечерами и переслушивать по десятому кругу мои речи с процесса. И надо поработать над дикцией. Чтобы на микрофонной записи им не пришлось прокручивать по сто раз фразу, не понимая, я сказала «мармелад» или «марины зад».
Во время обеда девчонки обычно собираются в столовой, болтают о приставах, адвокатах и просто обо всем на свете. Все они, как и я, работают за копейки, берут дела домой, сидят допоздна.
Многие надеются стать когда-нибудь судьями. В их понимании это престижная профессия, отличная зарплата, ранняя пенсия и всякие другие плюшки от государства. Плюс там еще как-то интересно копится отпуск, типа со временем он будет не двадцать восемь дней, как у всего офисного планктона, а больше. Некоторые аж по два месяца умудряются отдыхать. Многие надеются пробиться к звездам, верят в судьбу, в себя и прочее. Но я стараюсь в это не вникать. Судьи свои места оставить не торопятся, сидят до глубоких седин, к тому же судей явно меньше, чем рядовых работников – так что шансы попасть на это место невелики. Но кто я такая, чтобы отбирать у людей надежду? В конце концов, это их жизнь. Может, у кого-то из них и правда все сложится удачно.
Я же тут засиживаться не планирую. Поэтому стараюсь держаться особнячком, избегаю переработок насколько это возможно, а остальные мою отстраненность, наверное, принимают за стеснительность или за надменность.
Даже не знаю, что хуже. Быть секретарем в суде за копейки и каждый раз с боем отказываться от работы на дом или пойти к папе. Когда устраивалась в суд, я мечтала лишь сбежать от папы и передозировки законодательством, не особо вникая в то, каково мне будет здесь и что вообще нужно делать. В папиной конторе я успела поработать сразу после получения диплома и уже через пару месяцев чуть с ума не сошла от его неусыпного контроля. К счастью, он и сам поддержал мою идею, что сначала неплохо бы заработать стаж в «горячей точке», посмотреть на реальные дела и немного понюхать пороху. Правда, сейчас уже сомневаюсь, точно ли это лучше. Постоянно слышишь ссоры и дрязги в коридорах между истцами и ответчиками. Посетители почти всегда недовольные. И это я еще на гражданских делах! Представляю, какой ужас творится в уголовных! До меня иногда долетают сплетни про то, что очередной алкаш во время ссоры убил собутыльника, вонзив вилку ему в глаз, про педофила, который пытался заманить конфетами к себе в машину девочку, но, к счастью, обошлось. Про какого-то психа, пырнувшего ножом школьника. Наверное, мой мир был слишком розовым, наполненным скачущими единорогами и феями, но ей-богу, я и не подозревала, сколько криминала происходит в нашем городе изо дня в день!
В общем, уже пожалела, что сменила тихий красивый офис на государственное учреждение. Но и к папе я не вернусь! Хоть режьте меня. Мало того, что там та же самая нудятина из букв закона, в которых я до сих пор разбираюсь с трудом, так еще и папа с его вечным стремлением проверить мои знания, проконтролировать, что я делаю и подшутить надо мной в присутствии коллег.
К сожалению, компы тут древние, да и те, что новые, не особо мощные. Ни ArchiCAD, ни что-то подобное запустить тут просто нереально. В общем, для работы в ворде и консультанте большего и не надо. Да и местный айтишник вряд ли разрешит поставить что-то стороннее на служебную технику. А гонять каждый день с ноутом – это перебор. Единственное, что мне доступно, делать наброски и эскизы проектов на черновиках. Ластик и набор карандашей разной мягкости принести в суд не проблема. Иногда мне везет, и на долгих заседаниях я втихаря рисую, когда в качестве вещдока приносят видеозапись и вести протокол в это время не требуется.
Иногда мне кажется, что я зависла в состоянии никогде. Сейчас у меня есть три варианта. Первый: продолжать работать в суде и сетовать на судьбу. Второй: устроиться на работу юристом куда-то еще, но вряд ли там будет лучше, потому что быть юристом для меня априори – ужас и скука. К тому же придется заново привыкать к новому месту, новым обязанностям. И не факт, что будет выше зарплата. Третий вариант: вернуться в фирму к папе. Там будет нормально по деньгам, обстановка поприятнее, но там папа. Я не продаюсь так легко. Хотя иногда, в особо запарные дни, мне кажется, что я морально слабее, чем думаю. Уже дважды за год едва не подала заявление на увольнение и не сбежала. Но в последний момент понимала, что прийти к папе, склонив голову – равно предать себя.