Пролог. Разделенные пространством
Канонада возобновилась с рассветом.
Многие из тех, кто вчера нашел прибежище в припортовых постройках, были мертвы уже к закату. Повстанцы не пожалели инфраструктуру порта и обстреляли самые «неважные» здания из своего примитивного, но довольно точного орудия. Вся современная машина вооружений, завязанная на спутниках, отказала еще неделю назад, и правительственные войска оказались в положении слепых щенков.
Без активной поддержки из космоса все снаряды уходили в никуда. Расчет мятежников на старые системы наведения оказался верен – буквально за несколько суток им удалось морально уничтожить большую часть верной правительству армии.
Вчера еще продолжали сопротивляться отдельные «элитные» подразделения, но уже сегодня они вполне могли раствориться в разрушенной столице, слившись с сотнями тысяч дезертиров и простых граждан – эти с любопытством ждали, когда закончится вооруженная смена власти, чтобы вернуться к привычным занятиям.
– Мы должны бежать, Энки.
Звуки разрывов почти не доносились сюда, на двадцатиметровую глубину, только вздрагивал бетонный пол да сыпалась невесомая пыль с низкого потолка.
– Куда? Они не оставляют живых. Ты же знаешь, новый клан всегда уничтожает предыдущий. Соседи не дадут нам прибежища, даже если мы сумеем взлететь. Рано или поздно все кончится позорной смертью.
– Ты предлагаешь сидеть тут и ждать, когда они пустят газ? Или пробьют слой бетона своими химическими снарядами…
Коаау резко отодвинула поднос с двумя крошечными тарелками. Энки также едва притронулся к завтраку – он прислушивался и к тишине за стальными дверями, и к бушевавшему на поверхности пламени.
И еще он остро сожалел о том, что дочь пострадает ни за что. Остальные из высших хотя бы участвовали в распределении если не денег, то властных полномочий в правительстве. Будучи близкой родственницей премьера, по значимости в иерархии она оказалась неотличимой от сотен простых исполнителей приказов.
Если бы не отдаленный грохот разрывов, здесь можно было бы сойти с ума от невыносимой тишины. Даже собственные шаги казались ее продолжением, недовольным откликом в ответ на попытку хоть чем-то потревожить слух.
– Пора, – решился Энки и с трудом встал. – Мы улетаем. Если остальные согласятся, конечно.
– Они ждут только тебя! – хищно рассмеялась Коаау.
Сумасшедшее веселье резко сменило мрачную унылость дочери. Она как будто не понимала, что за пределами атмосферы их не ждет ничего хорошего.
– Оповести команду, а я пока поднимусь к твоей матери.
– Нет, тебя могут убить!
– Я слишком стар для таких передряг, Коаау. Моя смерть стала бы лучшим исходом для меня и для всех вас…
– Ты по-прежнему глава клана, Энки, – поразилась дочь. – Ты не можешь оставить нас в такое время.
Бывший премьер и не подумал спорить, он просто вызвал чудом сохранившийся в рабочем состоянии грузовой лифт и поднялся к поверхности. Полубессонная ночь давала о себе знать – тело почти не слушалось, а ноги искали опору понадежнее, чем осколки бетона.
Здание спецтерминала для правительственных грузов лежало в руинах, но время от времени здесь продолжали громыхать разрывы старинных снарядов. Окажись у повстанцев более современное оружие – точнее, возможность применить его, – от глубинных помещений и коммуникаций уже ничего бы не осталось. И десятки членов клана Энки уже давно превратились бы в часть переплавленных жаром обломков прежней власти.
Наспех сооруженная могила жены была придавлена рухнувшей плитой, из которой торчала искривленная арматура. Энки опустился на нее и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на канонаду. «Откуда у них такие запасы снарядов?» – крутилась в голове глупая мысль. Отогнав ее, он стал сожалеть, что дочь оказалась настолько бесчувственной, что не пришла навестить место последнего упокоения матери. Слов для прощания никак не находилось.
«Я должен был отдать два-три поста в правительстве», – еще одна бесплодная идея, что занозой сидела в голове Энки и то и дело заставляла его замереть в отчаянии. Но кто мог знать, что у противников окажется столько сил, чтобы замахнуться на саму власть клана Энки, а не выторговывать для своих представителей должности и денежные кормушки? А сейчас они не успокоятся, пока не покажут народу труп бывшего премьера и его ближайших родственников. Остальные, пожалуй, еще могли бы затаиться в глуши, вдалеке от столицы, и… провести жизнь в страхе перед наемным убийцей. Да и какая может быть работа у изгоя, фактически врага государства?
Никакая другая страна, разумеется, не позволит сесть челноку с орбиты, полному «преступников». Ведь их в любом случае придется выдать.
– Нам не дадут сдаться с поднятыми руками, – словно убеждая себя в необходимости предстоящего бегства с планеты, сказал Энки. – Я должен спасти их любым способом… А затем мы вернемся, когда будем готовы дать отпор! Я клянусь тебе.
Ему казалось, что, если он обратится к мертвой жене, слова его обретут силу закона Вселенной. Обманывать мертвецов кощунственно. Энки провел ладонью по каменному крошеву, словно благословляя эту бетонную плиту, и с трудом поднялся.
Времени на колебания не осталось, пришла пора действовать. В порту сейчас достаточно квалифицированных специалистов, чтобы подняться на орбиту, а там уже видно будет, что делать дальше.
Не обращая внимания на близкие разрывы – они звучали как-то несерьезно, будто Энки передалось отношение к обстрелу со стороны самих повстанцев, – бывший премьер спрыгнул на платформу лифта и на мгновение ужаснулся, что механизм за время его прощания с женой вышел из строя. Но привод исправно заработал, опустив Энки в глубину.
– Наконец-то! – радостно выкрикнул при виде него некий солдат и бодро прокатил мимо тележку с пластиковыми ящиками.
За время отсутствия предводителя убежище превратилось в подобие приемного терминала порта за пять минут до посадки орбитального челнока. Все исполняли давно продуманную в деталях программу эвакуации на орбиту, перевозя к стартовой шахте необходимые для длительного путешествия ресурсы. Правда, большая часть механизмов не работала, и соратникам Энки приходилось в полную силу использовать мускулы.
Старик прошел в свой бункер и понял, что дочь собрала практически все важное. Только документы, которые тогдашний премьер прихватил неделю тому назад с собой, так и остались лежать на столе. Теперь они не заинтересовали бы никого.
Энки извлек из ящика единственную вещь, которую мог захватить с собой, – хрустальный медальон с упрятанным внутри шпилем древнего правительственного дворца. Все детали архитектурного сооружения отлично просматривались сквозь хрустальные грани. Этот предмет являлся своеобразным внутриклановым символом власти, передаваемым из поколения в поколение. Несмотря на то что самого дворца, каким он был тысячи лет назад, уже давно не существовало…
