«В чем смысл жизни?» – подобный вопрос впервые сформировался у Веры настолько ясно. Мысли в голове вертелись и путались, не давая возможности собрать их воедино или, хотя бы, упорядочить все элементы непростого монолога. Эта женщина никогда не была склонна к приступам самоанализа. Возникший из ниоткуда вопрос такой серьезности и глубокого смысла мгновенно вывел из равновесия спокойный рассудок, заставив каждую клетку мозга натянутся, словно новая, необыгранная струна.
Для человека, не привыкшего думать, подобные рассуждения стали пыткой. Каждая отдельная фраза ранила ленивый, незакалённый мозг подобно ножам, вонзавшимся с каждым разом сильнее и сильнее, тем самым мстя за бесполезные попытки Веры прогнать их за причиненную боль.
Природа появления этих странных мыслей носила естественный характер: это был результат многолетних попыток судьбы внести в безамбициозный характер Веры минимальные стремления и побудить к активному участию в течении собственной жизни. К тому же, постоянные жалобы самой себе на жизнь, проходящей всегда или возле, или мимо Веры, делали этот момент не просто внезапным всплеском эмоций, а началом, возможно нового, сознательного этапа в жизни.
Эта особа имела привычку оправдывать свои одинаковые дни убежденностью, что стремление выбрать для себя постоянный жизненный ориентир – дело банальное и будничное, навязанное принципом стада и подходящим лишь для обывателя. Сама того не понимая, она сделала выбор, став тем самым обывателем, которых так не любила и даже призирала. Вот только выбор жизненного течения Веры не напоминал бурный горный поток, а походил на унылое течение тонкого лесного ручейка.
Последней отчаянной попыткой вернуть себя к привычному рассудку стала холодная вода, вылетая себе на голову из маленькой желтой лейки. Вера прислонилась плечом к стене на балконе. Стена и пол были устланы необычайно красивой плиткой, напоминавшей Вере о ее кратковременном пребывании на юге прошлым летом. Отделка была мелкой, больше похожей на мозаику. Кладка имела приблизительно одинаковое число белых, синих и желтых фрагментов. Роспись на ней была плавной, не имела острых углов, что делало рисунок очень приятным для глаза, особенно, в серые и унылые дни. Этот элемент декора делал съемную квартиру очень конкурентной на рынке арендного жилья, так как, наличие подобного живописного угла, давал возможность арендатору получить место для отдыха и мыслей. Не было ничего удивительного в том, что именно эта часть скромной обители станет, катализатором для человека, не желающего прежде ничего менять.
Светло-рыжие волосы Веры сейчас выглядели намного ярче, благодаря солнечному свету, который появился совершенно нежданно, после многих дней пасмурной и холодной погоды. Она уныло поднесла левую руку к лицу, желая закрыть глаза от слепящего солнца. Сейчас нужно было остаться на балконе. После таких мыслей, рыжая, словно, от возникшего из неоткуда приступа мазохизма, принялась считать кактусы, растущие в старых керамических лотках. Растений было чуть больше двух дюжин. Каждый год, в день своего рождения, она подсаживала в лоток по одному. Вид, размер, форма и оттенок колючих питомцев зависел от настроения накануне праздника. Выбор именно этого вида цветов тоже был не случайным. Бабушка всегда говорила, что Вера закрытая и неприступная, как кактус.
Пересчитав и изучив как следует хорошо знакомую ей рассаду, Вера пришла к выводу, что в ее жизни все же преобладают дни упадка и уныния. И, так как день уже считался безнадежно испорченным, а день рождения и вправду приближался, она, не придумав ничего полезнее, решила отправиться в цветочную лавку, находящуюся довольно далеко от дома. По правде говоря, эта лавка не была единственной в районе. Множество подобных заведений, не отличавшихся друг от друга, находились вблизи от дома. Вера любила посещать самую удаленную, так как дорога к лавке позволяла ей прогуляться. Во время этой прогулки женщина мечтала, и мечты были несбыточными. Пожалуй, это была классика всех самолюбивых лентяев о волшебном совпадении времени и места, в котором они, совершенно случайно встретят своего благодетеля, который чудесным образом откроет в них талант, неслыханного, до этого дня, масштаба. Продолжая верить в эту сказку из года в год, мечтатели, не желая сделать шаг на встречу такому желаемому успеху и счастью, не перестают себя уверять в том, что «этот день настанет, это будет!» Абсолютная масса этих мечтателей так и остаются всего лишь мечтателями, на закате жизни сожалеющих об утраченном времени. Лучшим, для каждого из них, стало бы появления не волшебного покровителя, бесконечно верящего в способности избранного, и желающего помочь именно этому избранному, а жестокого отрезвителя. Этим просветителем не обязательно должен стать человек, а возможно событие или случай, способный ясно вразумить оторванного от жизни мечтателя.
До этого дня с Верой не случалось подобных проблесков раздумий. Она не задумывалась не по собственной воле, не по вине окружающих. Да и появление того самого случая или события рыжей всегда мало угрожали. Она не была общительной, друзей заводила редко, и, как результат неумения поддержать даже самые непринужденные отношения, этих кратковременных друзей теряла постоянно. Всех без исключений.
Единственных всплеском коммуникабельности был периодический визит в дом деда, за обедом у которого собиралась вся немногочисленная семья Веры. Обеды были не частыми, посещение их формальностью. Временами девушка, прибывая в обществе самых близких людей, завидовала своим знакомым, которые гордились и хвастали своими семействами и с которыми они имели не только внешнее, но и душевное родство. Такими настоящими эпитетами, как дружная, близкая и теплая – эту семью наградить было нельзя. Все же, именно благодаря таким встречам молодая женщина не теряла связи с реальностью, входила в курс политической ситуации в стране, новостей в области культуры и быта, и, конечно же, самых дешевых общественных сплетен.
Дорога от балкона до холла показалась короткой. Она почти не заметила, как оказалась у входной двери. Поленившись приодеться покрасивей, она решила оставить на себе простое голубое платье, в котором годилось ходить только дома, когда никто не видит. Накинув легкое драповое пальто, Вера взглянула на себя в зеркало. В первые за многие годы владения этим гардеробом она заметила удивительную сочетаемость цветов ткани, рыжих волос и собственных глаз. Светло-серое пальто создавало отличный фон для апельсинового цвета гривы, очень напоминавшей пух на холке у молодых львов. Но, даже, не смотря на дивные волосы, самой примечательной чертой Вериного худого лица были прозрачные, подобные цвету самого холодного льда, роговицы глаз. Именно ее глаза могли заставить замерзнуть самых пылких и отогреть самых скованных, навсегда утонувших в себе. Она не была красавицей, не обладала врожденной грацией или приобретенным чувством стиля. Все же, нередко притягивала к себе взгляды, так как обладала внешностью, не свойственной ни одной народности. Была просто экзотом для любой местности в которой проживала.
