Камень проблескивал одинокой огненной искрой. Казалось, что под его округлой, цвета темной крови, поверхностью что-то происходит. Массивные серебряные кружева образовывали четырехзубую коронку, что и держала сам камень.
– То, что вы разглядываете, маэстро, весьма и весьма недурно! – К Бенвенуто подошел сам хозяин. – Очень недурно! Вам нравится? У этого камня есть история. Не желаете ли узнать?
– О, да, сеньор!
Лавка Тьерино слыла одной из самых богатых во Флоренции. Богатой не только товаром, но и клиентами. Те покупали и заказывали у Тьерино драгоценности на все случаи их богатой жизни. Взорам состоятельных флорентийцев были представлены тут не только прекрасные изделия мастерских Тьерино, но и привозные украшения из других стран Европы, Азии, Индии и входящей в моду дикой России. Особенно ценились уральские самоцветы. Алмазы из северной Сибири стоили дороже африканских, поскольку были прозрачней. Да и сами российские ювелиры, с легкостью освоив тогдашние вкусы Европы, могли кое-кого поучить. Был у Тьерино и скупщик. Он разыскивал по Флоренции и окрестностям всяческие украшения. Покупал их по весьма сходным ценам у мелких торговцев, трактирщиков – словом, у тех, с кем могли расплатиться драгоценностями. Порой попадались весьма интересные экземпляры. Иногда очень старой работы. Как вот это кольцо из серебра с черным гранатом кабошоновой огранки, что разглядывал сейчас один из покупателей.
Покупателем был известный в ту пору скульптор Бенвенуто Альдоджи, получивший заказ на несколько копий античных скульптур от одного вельможи из России. Ему предстояло выполнить их с имеющихся оригиналов, но используя новых натурщиц.
– Кому же суждено носить этот редкий камень?
– Редкой красавице, дорогой Тьерино. Редкой.
– Прошу прощения, но кто же она? Вы же не станете скрытничать…
– Не стану, мой друг. Вот только в размере я не совсем уверен. Не могли бы вы подготовить для меня лекало?
– Вашему-то глазомеру и лекало? Доверьтесь своим глазам, сударь, – и хозяин недвусмысленно подмигнул скульптору.
– Сейчас мне бы хотелось, чтобы было не на глаз, а в точности, чтобы это кольцо мягко и крепко сидело на ее мраморном пальчике.
– Мраморном? Боюсь, не совсем вас понимаю, маэстро.
– Ах, простите. Я под мраморностью имел в виду свойства ее кожи.
Взор Бенвенуто слегка затуманился. Он вспомнил, как его поразил вид просвечивающих на солнце пальчиков застывшей в изящном развороте кисти Бьянки. Случилось это, когда она пришла к нему в мастерскую в первый раз. Она была не натурщица, нет. Пришла с заказом от своей семьи, и, судя по ее виду, – семьи аристократов. Он усадил ее в кресло и попросил поднять руку. Потом попросил повернуть ее ладонью к нему. Слегка. Тогда ему показалось, что рука… мраморная. Она смотрела на него, ничего не понимая, а Бенвенуто тем временем влюблялся.
– Так что, могу я получить лекало, дорогой Тьерино?
– Ну разумеется. Массимо принесет его вам к вечеру.
– Пусть оно будет выглядеть чем-то вроде насеста для небольшой птицы. Ради сюрприза я разыграю комедию.
– Птицы? Как оригинально. И как тонко придумано. Да, жаль, что вы не у меня работаете. Тогда бы моя скромная лавка могла стать торговым домом, дорогой маэстро.
Тьерино смотрел на Бенвенуто с восхищением и завистью. Он понимал толк в красоте и изяществе, но сам не мог создать ничего, кроме процветающей торговли.
– Спрячьте кольцо и пришлите мне вашего посыльного. Сколько, кстати, я буду должен вам, сударь?
– Если кольцо не придется подгонять, то… Давайте решим это после примерки.
– Надеюсь, за пару дней цена не подскочит? Ха-ха. – Белозубая улыбка Бенвенуто приводила в восторг не только его приятельниц, но и детей всей округи.
– Ну что вы такое говорите, друг мой! Не понимаю вас. Конечно, все будет в полном порядке. Счастливой примерки.
– Прощайте, сударь.
Они пожали друг другу руки и разошлись. Бенвенуто покинул лавку и скорою походкой направился к дому своего главного заказчика.
Господин Юрьев прибыл во Флоренцию поздней осенью из Санкт-Петербурга. Миссия графа состояла в том, чтобы встретиться здесь с известными скульпторами, оценить их мастерство и распределить заказы. Все дело в том, что во время наводнения в петровском Летнем саду безвозвратно погибло множество садовых скульптур. Более сотни их недосчитались, описывая убытки, нанесенные стихией.
Работы Альдоджи более всех приглянулись Юрьеву. К тому же он весьма споро резал мрамор. Его эскизы и рисунки пленили русского вельможу. Таким образом, заказ на первые шесть скульптур был отдан Бенвенуто Альдоджи. И сегодня предстояла приемка эскизов.
Юрьев подолгу разглядывал растушеванные карандашные наброски, кое-где тронутые углем, дабы выгодно подчеркнуть объемность фигур. Сами изображения являли собою виды фигур с разных точек и некоторые детали. В том числе декор обуви, оружия и символики. Наконец Юрьев отложил в сторону пять комплектов эскизов и задумался над шестым.
– Что-то вас смущает, господин Юрьев? – равнодушно осведомился Бенвенуто и подсел поближе, чтобы понять что именно.
– Видите ли, дорогой маэстро, композиция безупречна, детали тоже. Вы выполнили все, о чем мы договаривались. Меня смущает только одно. Лицо. Если позволите, мне кажется, выражение должно быть помягче и головка чуть поменьше… Что скажете?
– Надо искать новую натурщицу.
– За чем же дело стало? Во Флоренции таких, надо полагать, немало.
– Что верно, то верно. Дело в том, что денег вы мне дали только на шестерых. А эта будет уже седьмая…
– Ах, ну что вы, какая мелочь. Я готов даже расплатиться и за эскизы. За все семь комплектов! Яков! – Юрьев кликнул своего человека.
– Как за семь? За шесть! Этот негодный я сейчас и порву!
– Зачем же рвать, любезнейший Бенвенуто?! Не подарите ли мне эти листы?
– О, мой граф, с превеликим к тому удовольствием! Желаете надпись?
– Прошу вас.
– Извольте.
Пока Бенвенуто надписывал листы, Яков принес сундучок. Сундучок оказался с конторкой. Яков подготовил деньги и расписки. Поставив последнюю подпись уже на казенной бумаге и пообещав вернуться с новыми эскизами через три дня, маэстро удалился. У него выдался на редкость удачный день.
Рассчитывая найти другую натурщицу назавтра, он поспешил домой. Там его ждали. Служанка приготовила ему обед, а ученик – сюрприз. Войдя в дом, Бенвенуто, как всегда, распорядился подать обед в мастерскую. Ему нравилось вкушать пищу в обществе своих работ. Приятным сюрпризом оказалась прибранная мастерская. Да с такой тщательностью, что хоть сей момент публику пускай.
– Прошу прощения, мастер, к вам гостья, – доложил вошедший ученик.
– Подай второй прибор, Марио, и никого ко мне боле не пускай. И спасибо за уборку. Согласись, приятно творить в чистоте и порядке. – Бенвенуто подошел к высокому окну и продолжил: – Вот тебе задание: к утру нужна натурщица. Юрьев не принял Миринду. Нужно чтоб головка поменьше и личико помилее. Ну, ты-то разберешься. Вот, держи кошель и беги.
