© Марина Пелагеина, 2023
ISBN 978-5-0060-2165-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дети солнца. Синдром Любви.
Я всегда ненавидел больницы. И так случилось, что мой путь заканчивается именно здесь. Диагноз «лейкемия» поставили поздно, ведь место где я жил было скорее пристанищем, чем полноценным Домом. Мне всего 16 лет, но ухожу я без сожаления. Те знания и возможности, которые подарила мне судьба я разгадал и правильно использовал. Миссию, которую поручила мне жизнь, я выполнил.
Сегодня последний день курса химиотерапии. Медсестра помогла мне сесть в мягкое синее кресло, которое стало мне почти родным. (Я даже мысленно здороваюсь с ним). Пледом накрыла ноги, под голову положила подушку. Препарат, который планомерно поступает в мою кровь, заботливо греет изнутри, обманывая и тело, и разум. Я закрыл глаза, погружаясь в это тепло. Такое- же прекрасное как в первый день моей жизни.
В тот момент, когда я впервые вдохнул воздух, а мои глаза больно ослепило ярким светом, я ощутил бесконечную любовь к этому миру. Тонкие золотые нити струились из моего тела цепляясь за людей, за листочки деревьев, голубое небо и Солнце, которое заливало небольшое окошко комнаты, в которой я появился на свет. Это все, что я смог увидеть в те минуты и уже любил все это. Затем меня прижала к теплой коже и обняла нежными руками моя МАМА. Не спрашивайте откуда я знал, что это она. Я ЗНАЛ. Просто знал. Моя мама. Я почувствовал каждой клеточкой своего тела, своей души и даже мыслью как сильно она меня любит. Ее любовь безопасная и уютная. Как мягкое облако она окутала меня всего. Я увидел цвет ее любви. Это цвет бескрайней нежности. Светло-розовый. Золотая ниточка заструилась из моего тела и плотно вросла в тело моей мамочки. С этого момента я всегда чувствовал ее. Потом я увидел папу. Мое счастье стало еще огромнее! Я так сильно его люблю! Он подошел радостный, наклонился чтоб поцеловать маму и посмотрел на меня. Ниточка поползла к его груди, проникла сквозь его кожу, навсегда привязываясь к нему. Почему-то я не почувствовал ответа, как от мамы. Хотел разглядеть цвет его любви, но не смог. Вместо него я увидел новый цвет. Темно- фиолетовый. Папа отвел взгляд от меня, посмотрел на маму и на его глаза навернулись слезы. Он уткнулся в мамины волосы и его тело задрожало от сдерживаемых рыданий. Мама грустно улыбнулась мне, погладила отца по руке и прошептала «Ничего, ничего… Ничего не поделаешь.»
Дни в родильном доме были наполнены мукой и болью. В меня часто втыкали иголки, моя кровь с рождения была чрезвычайно важна для людей в белых халатах. Только моя любовь к родителям помогала переживать этот кошмар. Каждый раз после очередной такой процедуры, мама лежала, прижимая меня к себе, а папа расхаживал по палате из угла в угол причитая о том, что он не заслужил всего этого. Он никогда не смотрел на меня и не брал на руки.
Еще приходили какие-то люди. По цвету любви, которое они излучали в сторону моих мамы и папы, я понимал, что это их родители. Они все о чем-то громко спорили, даже ругались. Желания цепляться к ним своими ниточками не возникало. Просто я разглядел в них разные неприятные цвета – от коричневого до болотного. Я не слушал, что они говорили. Наша с мамой ниточка тревожно дрожала, и я старался ее защитить от этих людей, посылая ей поток солнечного света.
Как-то утром меня завернули в красивый колючий конверт, перевязали голубой лентой, и мама сказала: «Пора домой!»
Поездка домой принесла мне новые замечательные впечатления. Нити моего тела цеплялись за прекрасных созданий: птиц и животных, детей и взрослых, траву, цветы… Я хотел всех вокруг сделать счастливыми, ведь сам я был переполнен радостью от того что я есть.
Медсестра помогла встать. На дрожащих ногах доплелся до кресла- каталки. Рухнул в него, как мешок цемента, шумно выдыхая. Главное добраться до палаты и лечь. Лежа легче переносить приступы тошноты… Дождь за окном длинного и обшарпанного коридора больницы, упрямо стучит по стеклу. Капли врезаясь разбиваются в кляксы и вот так, невинно погибшими, печально скользят вниз. Раскаты грома вещают этому миру о своем недовольстве, молнии то и дело гневно вспыхивают, прожигая своими стрелами затянутое тучами небо. Наконец-то приехали. «Надо встать», -говорю я себе, – «два шага, и ты в кровати.» Шаг, еще один… все. Можно лечь… От прохладных подушек и простыни становится немного лучше.
Мне было не удобно в кроватке. Решетки, окружающие меня со всех сторон, мешали наблюдать за всем происходящим вокруг. Как бы я не силился, никак не мог охватить взглядом все что привлекало мое внимание. Выражал я свое недовольство громким плачем и успокаивался только на руках у мамы. Папа злился, что она все время таскает меня. Ругалась и мама. В доме вообще часто слышались громкие крики. Мама часто плакала, папа ходил сердитый. Даже покупка коляски, в которой я вел себя вполне примерно, не исправила дела. Кажется, для родителей стало уже привычкой всегда ругаться и обвинять друг друга. Как-то утром я проснулся, от того что мама рыдала, а папа доказывал, что «особенный» и «ненормальный» – разные вещи.
Тогда я видел его в последний раз. Он поднял с пола большую черную сумку, перекинул ремень от нее через плечо, открыл дверь и тихо сказал маме: «Алена, я буду хорошо помогать, но жить так я не могу, прости» И ушел. Мама стояла и смотрела на дверь, как будто ждала, что она сейчас откроется, войдет папа и скажет, что пошутил. Конечно, этого не случилось ни сейчас, ни через 5 минут. Мама повернулась ко мне. Лицо ее было решительным и строгим. Она взяла меня на руки и глядя в глаза уверенно сказала -«Все хорошо малыш, мы справимся!» И мы начали справляться. Мама хлопотала по дому, стирала, готовила, а я старался не отвлекать ее по пустякам. Даже когда штанишки становились мокрыми и кожу начинало сильно щипать я терпел, помня о том, что нам надо справляться.
Мы часто ходили гулять. Мама клала меня в мою любимую коляску и начиналось наше путешествие. По аллее от дома до огромного магазина с яркой вывеской, поворачивали во двор и останавливались на площадке, где весело играли дети. Вокруг все было яркое и красочное. Все цвета мне нравились и было хорошо. Я цеплялся ниточками к детям, радовался их веселью, но точно знал, что они не такие как я. Как будто им недоступно то понимание мира, какое есть у меня.
Взрослые еще больше занимали мой разум. Я не мог понять почему они не радуются тому, что светит солнце и ветер колышет листочки на деревьях. Почему не улыбаются тому как шустрый воробей плещется в луже? Тому как бабочки перелетают с цветка на цветок? Смотрите! Это же прекрасно! Но дяденьки и тетеньки всегда были хмурые и все время думали о чем-то важном.
