1. Пролог
Студийное освещение слепит глаза. В помещении душно и накурено. Капелька пота щекочет висок, а озноб пробирает до костей.
Страшно, неловко и стыдно.
Но уйти нельзя. Это последний шанс. Надо только притвориться, что все это – сон.
- Имя?
- Полина… - Голос звучит едва слышно. Откашлявшись, она повторяет громче: - Полина.
- Так, Полли… Ты впервые на кастинге?
- Да.
- Гай! Она совершеннолетняя? Договор подписала?
- Все в порядке, босс. Она проинструктирована. И Мастер с ней беседовал, дал добро.
Зубы клацают, а сердце трусливо трепыхается где-то в пятках. Голоса звучат за линией света, в темноте. Она не видит говорящих, но точно знает, что сейчас за ней наблюдают несколько мужчин.
«Это сон, - твердит она про себя. – Всего лишь сон».
- Полли, покажи себя.
Показать? Как? Она и так стоит в центре, на нее направлены и свет, и камера…
- Разденься, - подсказывает мужчина.
Пальцы плохо слушаются, молния заедает. А куда положить платье?
- Брось на стул, - подсказывают из темноты.
Точно, она и не заметила, что рядом что-то есть.
Чулки…
- Нет. Чулки оставь. И обувь тоже.
Снять белье? Во рту мгновенно пересыхает.
Это все сон…
Бюстгальтер падает вниз, обнажая грудь.
- Руки опусти, не прикрывайся. Эй, Полли, я уговаривать не буду.
Это сон…
- Хм, а ничего. Да, Гай? Аккуратные, упругие. И соски острые. Повернись. Боком повернись, дуреха!
Высокие каблуки – такая морока! Она едва удерживает равновесие, подвернув ногу.
- Не трясись ты так, никто тебя не съест. Трусы снимай.
Сон…
- Не надо. Я хочу сделать это сам.
Знакомый голос. Из-за софитов выходит тот, кого здесь зовут Мастером. Мужчина в летах, с цепким взглядом и пугающей улыбкой.
- Ты уверен? – спрашивают из темноты. – Я еще не посмотрел, насколько фотогенична ее попка.
- Да ладно, - отмахивается Мастер, опускаясь на стул. – Прекрасная у нее попка. Давай сразу пробу.
Перед глазами все плывет. В голове никак не укладывается, что разговор о ней, о Полине. А она как будто вещь, игрушка…
Но ее предупредили, что так и будет.
- Погоди минутку, не включай камеру, - просит Мастер. – Подойди ближе, крошка.
Он ставит ее между широко расставленных ног и заставляет опуститься на колени, а потом наклоняется к уху:
- Боишься?
- Да, - признается она.
Мастер накрывает грудь ладонью и мнет пальцами, больно выворачивает сосок. В легких не хватает воздуха, крик рвется наружу.
- Отпусти себя, Полли. Помнишь, о чем мы говорили?
Она кивает, прислушиваясь к необычным ощущениям. Боль течет от соска к пупку, и ниже, превращаясь в нечто тягучее, отчего внизу живота возникает сладкая судорога.
- Полли?
- Да, сэр, - поспешно произносит она.
Так он велел.
- Умница. – Ее успокаивающе гладят по голове. – Сегодня я не буду проверять твой болевой порог. Всего лишь отшлепаю. Веди себя естественно. Кричи, плачь. Вырывайся, если хочешь. Поняла?
- Д-да… сэр.
Она не заметила, как очутилась на его коленях, животом вниз. Трусики сдернули, и они упали к щиколоткам. Теплая ладонь мнет ягодицы, втискивается между бедер. Пальцы скользят по половым губам.
- Н-не надо, сэр, - всхлипывает она. – Пожа-а… А-ай!
***
Полина чуть не задохнулась от обжигающей боли… и проснулась, липкая от пота, с бешено колотящимся сердцем.
- Что, опять? – сонно спросила соседка по комнате. – Кошмары?
- Да, - коротко ответила Полина, шаря рукой по табурету.
Нащупала стакан с водой – и выпила ее залпом.
- Бесы тебя мучают, - заметила соседка, переворачиваясь на другой бок.
- Они самые, - прошептала Полина, зажигая свечу перед иконой.
- Ты чего? До подъема полчаса.
- Спи, я тихонько, - произнесла она, опускаясь на колени.
2. = 1 =
Глава первая
= 1 =
Молитва не помогла забыть о кошмарном сне, да и послушание – тоже. До обеда Полина трудилась на монастырском огороде, пропалывая грядки с луком, но думала не о смирении. Мысленно она возвращалась в прошлое, и как будто заново переживала его, испытывая все тот же стыд и ту же боль. И что-то тревожно ныло в груди, не позволяя сосредоточиться на сорняках.
Сон? Ах, если бы! Очередное напоминание о неудачной попытке найти свое место в жизни. Глупо было надеяться, что деревенская девчонка устроится в городе – без денег, без связей, без крыши над головой. Ей не забыть, как пришлось опуститься на самое дно. О таком даже на исповеди страшно рассказывать.
Плохие мысли, греховные. Как бы ни случилось чего…
Предчувствие не обмануло. Перед вечерней службой настоятельница пригласила Полину к себе. О причине гадать не пришлось: она подавала прошение о переводе в послушницы. Три года Полина жила при монастыре трудницей, и ничего не изменилось. Идти ей по-прежнему некуда. Однако и монахиней стать не просто.
- Отказ? – От обиды на глаза навернулись слезы. – Но почему, матушка? Я же… так старалась.
- Старалась, - согласилась пожилая игуменья. – Трудилась хорошо. Только нет в тебе истинной веры, Полина. И в монастырь ты стремишься от неустроенности в жизни.
Полина всхлипнула и уставилась в пол, боясь поднять голову. Что толку возражать, если настоятельница права? И сны эти кошмарные, и мысли о том, что довелось испытать, так и не остались в прошлом. Значит, вера ее недостаточно сильна. Она просто неудачница, которая никому не нужна.
- Я тебя не гоню, - продолжила настоятельница. – Однако за тобой приехали.
- Что? – растерялась Полина. – Кто? Тетя Тая?
Больше, собственно, и некому. Тетка, сестра матери, ее единственная родственница. Петька и Галка, ее дети, не в счет, малы еще. А Линка, хоть и ровесница, но скорее удавится, чем появится в монастыре.
- Нет. Родственники твоего отца.
- Моего… Матушка! Вы же знаете, мой отец утонул, когда я еще не родилась, а его родители…
- Это родственники твоего настоящего отца, Полина. Впрочем, пусть лучше объяснит тот, кто за тобой приехал. Иди, он ждет в чайной.
- Я? Одна…
- Он настаивает, чтобы ты пришла одна, - пояснила настоятельница. – Дмитрий Львович его зовут. Не ошибешься, других посетителей там нет. Ворота уже закрыты.
- Он мой…
- Иди, иди. Он все объяснит. И запомни, тебя никто не гонит. Но и место твое не здесь.
Вот и поговорили.
Полина, конечно, надеялась, что ее переведут в послушницы, но отказ не стал неожиданностью.
Но… родственники отца? Неужели их с Линкой все же перепутали!
В чайную Полина попала с черного хода, поклонилась сестрам, трудящимся на кухне, и прошла в зал для гостей. За одним из столов, спиной к окну, сидел мужчина: темноволосый, слегка бородатый, в легкой джинсовой рубашке с расстегнутым воротником.
Сердце екнуло. Для отца он вроде молод, навряд ли ему больше сорока. Брат? Дядя? Ох, нет… Если и брат, то не ее.
Полина подошла ближе, и мужчина поднялся ей навстречу. Она давно научилась прятать взгляд: смотреть в глаза паломникам, особенно мужчинам, нельзя. Но этого гостя Полина рассматривала, позабыв о приличиях – искала знакомые черты лица. Однако ничего общего с Линкой так и не заметила. У той волосы цвета соломы, веснушки, острый нос, узкие губы и водянистые глаза. А этот мужчина как будто другой породы.
