1. Глава 1
- Прости, но мы снова переезжаем. Родители уже пакуют чемоданы. Выходить из дома не разрешают. Говорят, что только здесь я в безопасности.
На экране ноутбука появляется разочарованное лицо моей подруги. За свои девятнадцать лет я поменяла десятки городов, и это испытание выдержала только она – Кристина. Моя подруга детства.
- От кого вы бежите? Твой отец – важная шишка, да?
Эту правду не знает никто. Даже я. Родители тщательно скрывают ее от меня.
Всю свою жизнь я лишь покорно следую за родителями. Едва мы обоснуемся на юге, как нам тут же приходится бежать в Сибирь. И наоборот.
Больше всего мы жили в Сибири. Мама говорила, тут спрятаться легче.
- От кого спрятаться, мама? Нас кто-то преследует? – этот вопрос я задавала ей из года в год.
- Не забивай голову, дочка. Папа защитит тебя любой ценой.
- А ты? Куда денешься ты?
Мама гладила меня по щеке, а в ее глазах стояла грусть вперемешку со страхом.
Поправляю сползшие наушники, слушая лепет Кристины по скайпу. В комнате играла непринужденная мелодия, мои чемоданы были собраны.
Я не знала, куда мы бежим в этот раз. И я не знала, сколько будет длиться это бегство, но я слишком любила своих родителей, чтобы не слушать их.
Невозможно не верить маме, когда в ее глазах стоит такой неподдельный страх. Этот страх вызван одним мужчиной - она проболталась однажды, и теперь я знаю кусочек правды.
Но кто он? Что это за страшный человек?
- Тебе вновь придется отстричь свои длинные волосы? – вздыхает Кристина.
- Да, как только мы приедем в новый город.
Изменение внешности стало моим спутником по жизни. Я была и блондинкой, и брюнеткой, и даже рыжей в детстве. Мама разрешала мне красить волосы. Так было нужно.
Мама тоже менялась. Сейчас она рыжая. Все это пугало меня.
- Когда снова в Сибирь? – грустно спрашивает подруга.
Пожимаю плечами. Я привыкла говорить об этом легко.
- На юге мы не задерживаемся долго. Думаю, что скоро вновь вернемся сюда.
Год назад мне довелось услышать разговор отца и мамы. Впервые они разговаривали на повышенных тонах:
- Мне так надоело бежать, Аня! Мне нужен еще год, я не могу все бросить и уехать из Сибири!
- Прости меня, Альберт! Прости! Во всем виновата только я, - мама плакала, - но у нас нет времени. Он уже рядом!
- Мы останемся здесь еще на год. Я так решил. Он не найдет тебя так быстро. Я вас защищу.
- А если найдет?! А если он уже за дверью? Он убьет тебя и нашу дочь, а меня… Боже, я не могу об этом думать!
- И не думай. Я убью его, если он прикоснется к тебе и Диане.
- Ты не представляешь, о ком ты говоришь, Альберт!
Мама рыдала. Впервые в жизни. Год назад мама просила отца уехать, но он принял решение остаться. Я поддержала папу, все-таки он – глава семьи.
Но год пролетел незаметно, и вот срок подошел к концу.
Пора прощаться с Кристиной.
- Завтра рано вставать на самолет. Если проспим, не улетим еще месяц, а это опасно… - бормочу я, прикрыв глаза.
- Диана! Диана!!!
Я встрепенулась. Кристина закричала так сильно, что наушники оглушили меня, а глаза подруги были наполнены диким ужасом, когда она посмотрела куда-то поверх меня.
- Диана, кто это?! Диана!
Это было последнее, что я услышала от Кристины. Я почувствовала такую сильную хватку на своей лодыжке, что закричала от боли. Наушники слетели с ушей, я перестала слышать крики Кристины. Я лишь чувствовала, как скольжу прямо по своей постели с бешеной скоростью. Боль в ноге все еще прожигала до искр и темноты в глазах.
Перед тем, как меня кинули на пол, мы с Кристиной встретились взглядом.
В последний раз.
Ее глаза в ужасе смотрели на меня с экрана ноутбука, но она ничего не могла поделать. А в следующую секунду на экране, прямо там, где все еще застыло перекошенное от ужаса лицо подруги, образовалась дыра.
Стекло треснуло от выстрела.
Экран потух.
Меня охватил дикий ужас. Тело будто парализовало, когда я увидела над собой троих незнакомцев. Все они были большими. Я валялась в их ногах, словно собака.
Боже, Кристина ведь догадается позвонить в полицию?
Сквозь тяжелое, болезненное дыхание я услышала их речь.
- Ты босса не врубай! – оскалился один, - ваше дело было родков валить, а с девчонкой я сам разберусь.
Родков валить?
Я всхлипываю, пытаясь незаметно отползти от их ботинков. За это вмиг получаю по ребрам удар, спирающий дыхание. Я скрючиваюсь. Ботинок тяжелый, нога большая. Как и они сами.
Не думала, что моя жизнь закончится в самый ее рассвет. В 19 лет.
- Куда ты собралась, баруха?
Мамочка, что все это значит? Я зажмуриваюсь, а в следующую секунду взвизгиваю от боли. Чья-то рука вцепилась в мои волосы и потянула наверх. Я едва касалась пола носками.
- Не ори! – бритый оскалился мне в лицо, - мы порешали, я первый у тебя буду.
Меня затошнило. Живот скручивало спазмами от ударов, которые я получала за каждое сопротивление. По щеке было больнее всего – голова дергалась, волосы натягивались подобно струне. Я уже не чувствовала своей головы, а они сдирали с меня одежду, подобно стервятникам.
- Пожалуйста, не трогайте! - умоляю, чувствуя на голом теле мужские руки.
Меня скручивает от отвращения. Его руки повсюду, другие только смотрят. Я визжу и извиваюсь в его руках, как уж. Носки не дотягиваются до пола.
Ему надоедает играть с моим телом, и тогда он дает знак - другие рвут с меня пижамные штаны. Я теряю голос, в глазах летают искры от боли. Я уже не кричу, я хриплю.
- Долго ты ее лапать будешь? – рычит второй, - скоро менты подъедут, а тут уже очередь. Ее еще грохнуть надо.
Слышу звук пряжки ремня. Я почти теряю сознание и не вижу ровным счетом ничего. Только чувствую его мерзкие руки.
- Подожди, не видишь? Зеленая девка, все по красоте надо. Первый раз-таки.
Они смеются. Мне больно. Противно. Из глаз текут слезы, когда я падаю на пол плашмя. Колени прожигает болью, но это ненадолго.
- Анархист-старший приказал ее хорошенько отыметь, а потом убить. Умрет смертью побитой собаки, - ржет третий.
Меня кидают на постель, обнаженной кожей чувствую холодный металл ноутбука и острый шелк. Я распахиваю глаза. На моем теле ни капли одежды, меня уже ничто не спасет.
Я вскидываю ногу, из последних сил ударяя главаря в грудь. В глазах заискрило от боли, а он даже не сдвинулся с места, только разозлился. За это получаю удар по щеке – такой, что вмиг теряю себя.
И визжать перестаю.
И тела не чувствую, потому что вместо изнасилования получаю удары от обозленного мужчины – один за другим, до гематом, до крови.
- Блядь, ты че творишь?! Как собака на сене! Ну-ка отойди! - кидается второй.
После ударов я уже не чувствую тела. Это и к лучшему. Даже если они начнут свое грязное дело, я уже ничего не почувствую. Лучше умереть, чем быть оскверненной этими троими.
