1. Глава 1
Давид
Наручники постыло звякнули.
Я поморщился: за пять лет заключения этот звук мне осточертел.
Три, два, один…
Поворот ключа. Руки беспардонно дернули, после чего – наступила долгожданная свобода.
Свобода, черт побери. Что это такое?
Это яркое солнце вместо тусклого тюремного освещения. Это земля под ногами и зелень вокруг вместо камеры два на два.
И еще это женщины. Много женщин на любой вкус и настроение.
Надеюсь, мой подарок уже ждет меня. Красивый, грешный подарок. Рустам обещал подсуетиться и привезти мне такую. Красивую, покорную.
– Эй, Дава.
Желая укрыться от солнца, я ускорил шаг, а в тени обернулся. Начальник зовет, кто еще посмел бы остановить меня на свободе?
Начальник от солнца не щурился, он к нему привык. А я от него почти ослеп – камера отучила от нужды в солнечном свете.
– Чего еще? – процедил сквозь зубы.
– Не светись шибко. Ты понял, Дава?
Сам знаю. И о причине осведомлен.
Слишком много моих недоброжелателей осталось на свободе. Придет время напомнить им о себе.
– Понял, гражданин начальник.
– Бывай, – кивнул полноватый мужичок, которого здесь боялись даже заядлые авторитеты.
Местные прозвали его Комаром – столько крови у каждого он высосал и бабла.
Пошел ты, гражданин.
Я размашисто зашагал прочь. За спиной громыхнули ворота, провожая меня в путь. В добрый ли? Впереди маячил внедорожник, к счастью, тонированный. Больше солнца я на сегодня не выдержу. Лимит исчерпан. Глаза почти слезятся – так сильно отвык от настоящего, от зелени и света.
– Привет, Давид! – из внедорожника вылез незнакомый парнишка.
– Кто такой? И где мой любимый брат, который обещал меня встретить? – я притормозил.
И тут же присмотрелся: по сравнению с моим телосложением гость хиленький. Если что скручу его быстро, хреново только, что пушки с собой нет.
Я автоматически пригнулся, наблюдая за ним.
– Я муж твоей сестры, – оскорбился он, – Рустам не смог встретить. Полина начала рожать.
Муж сестры? Полина уже рожает?
Многое я упустил, пока сидел за убийство, которого не совершал. Я помню кровь на своих руках, но знаю, что не убивал. Только пять лет все равно отсидел и вышел почти к тридцати.
– Давай, увози меня отсюда, – велел я.
Я забросил в салон дорожную сумку и забрался вперед. Это барахло надо сжечь.
В салоне пахло кожей и богатством, от которого я чертовски отвык. Самые бесполезные и голодные годы в моей жизни прошли за решеткой.
А мог бы жить такой же богатой жизнью или даже детей воспитывать.
Своих.
– Меня Максим зовут, если что.
– Мне ровно, если что. Вези меня домой, муж сестры.
Парень явно растерялся от моей беспардонности. Грубо? Плевать. Я и раньше не был подарком.
– Домой – это в отцовский дом? – смутился Максим.
– Ты меня видишь, Макс? – разозлился я, – я только что вышел на свободу. Я голодный. И далеко не по еде, так что давай к набережной. Меня ждут.
Муж сестры оказался неженкой: надулся, но повез. Черт, у меня даже телефона нет, а без него я как без рук. Вовремя же у брата ребенок родиться решил.
– Покурить есть? Сигареты другу по камере оставил.
– Не курю.
Я с досадой потер запястья. Звяканье наручников так и сидит в голове. Это навечно. Когда красные следы исчезнут, они в голове останутся. А учитывая мое бурное начало тюремной биографии, на место красным следам придут глубокие, пропитанные временем шрамы.
Со шрамами от врезавшегося в плоть металла мне нормальную девочку не найти. Хорошие девочки с такими как я не водятся. На их счастье.
– Поближе к подъезду высади. Солнце сегодня яркое, мне не нравится.
– Обычное солнце, – пожал плечами муж сестры.
– Яркое, я сказал.
Сжимаю руки в кулаки. Я злой как собака. Надеюсь, Рустам не прогадал, и подарок смягчит меня.
– Как мой племянник поживает? – интересуюсь холодно.
– Спасибо, Камиль растет. У Рустама тоже мальчик будет.
– У магазина тормозни. Пацан – это хорошо!
Я хрипло рассмеялся и похлопал Макса по плечу. Замечательная новость, надо бы отметить ее, но вместе с красивым подарком.
Надеюсь, что у моего подарка будут длинные волосы и обернута она будет в красную ленту. Рустам должен знать мои предпочтения. Люблю красный цвет и длинные шелковистые волосы.
– Купи, что я скажу. Мне сейчас лучше не светиться.
– Скоро буду, – кивнул Макс.
Муж сестры вернулся в машину с пакетом еды и сигаретами. Прекрасный день. Уже лучше.
Виды свободной Москвы подкидывали удушливые воспоминания. Я не должен был сидеть все эти годы. В конце концов, то было не первым делом, в котором я был замешан. Из всякого дерьма выбирался, а тут – засел.
– Приехали.
Выглядываю из окна, прищуриваюсь. Мой адрес.
– Рустам уже передал мне подарок? Кто его привезет, ты? – уточнил я.
– Я вообще не знаю, о каком подарке идет речь, – ощетинился муж сестры, – мне сказали только ключи передать.
– Позвони Рустаму, – велю резко.
– Он в роддоме. Телефон не берет на нервах, – угрюмо закончил Макс.
Твою мать. Черт с тобой. Схватил ключи и багаж с заднего сидения.
– Бывай, – кивнул сухо, – матери передай, что заеду завтра.
Квартира встретила меня звенящей тишиной. В сейфе завалялось несколько пачек купюр и новый ствол, а вообще здесь изрядно порылись. Тяжелые были времена, всю квартиру после обысков переколошматили.
Ствол я тут же спрятал в поясе, толстый металл вернул мне забытое чувство власти.
Что имеем? Телефона нет. Женщины нет. Только холодильник забит, но едой мне свой голод не утолить.
– Забыл про обещание, что ли? Положился на брата, твою мать, – хлопнул холодильником.
Чертыхнувшись, торможу на пороге. Я сдохну, если останусь дома. Что дома, что в тюрьме – одиночество везде одинаково добивает.
Кулак впечатался в стену, не принося должного удовлетворения. Заперли как щенка в четырех стенах.
Удар в стену резко перекликнулся со звонком. В дверь.
Я оскалился: приехал подарок или верная смерть? По мою душу многих может принести, этот урок я усвоил. Рука по привычке двинулась к стволу, сноровки не отнять.
Но за дверью меня ждал сюрприз.
Уверен, что красивый. И наверняка с длиннющими волосами, как я заказывал Рустаму. Только сперва придется красную ленту снять, потому что сейчас передо мной сиротливо лежал мешок – большой, телесного цвета.
Подумал бы, что внутри сидит моя смерть, если бы не ее дыхание.
Красивое, женское, прерывистое. Тяжелое, будто испуганное дыхание.
Силой тащили? Или почему тогда напугана?
– Интересно… – прохрипел тихо.
От моего голоса она задышала чаще, точно напугана. Я четко услышал шелест – внутри мешка дернулись. Едва заметно, но прекрасно слышно. А еще слышен запах цветка. Я вдохнул этот аромат невинности и едва не сошел с ума. Он чертовски пленил.
Я забыл, как пахнут цветы. Едва ли знал, но это вторично. Все-таки брат преподнес все по красоте. Не разочаровал.
