Этот вечер обернулся полнейшей катастрофой. За окном светило солнышко, цвели яблони, прогуливались влюблённые парочки, и я бы с удовольствием оказалась среди всего того, что находилось по ту сторону стекла. Но вместо того, чтобы выйти на воздух по окончанию рабочего дня, насладившись пятничным вечером, я застряла около своего рабочего стола, нервно кусая губы, то и дело поглядывая на висящие на стене часы.
– Ну же, ты сможешь… – прошептала самой себе.
Рабочее время и правда закончилось. Пятнадцать минут назад. Но это не значило, что я могла покинуть офис, как остальные сотрудники. Во-первых, потому что генеральный директор ждал финансовый анализ, который я должна была ему принести. Ему, как и мне, не привыкать работать допоздна, невзирая на стандартный рабочий график, выходные или праздничные даты, так что в целом ничего необычного. Он ведь заядлый трудоголик. И я – вынужденно, вместе с ним, как и положено прилежной помощнице. Документ в тонкой синей папке я забрала из бухгалтерии, вот только так и не передала, потому что… а это как раз – во-вторых. Отчёт являлся моим последним шансом на сегодня поставить начальство в известность о другом несомненно важном обстоятельстве. Если не решусь сегодня, то потом опять неизвестно когда вообще соберусь с духом. И без того тянула с этим всю прошедшую неделю. Константин Владимирович Агеев – не из тех, с кем можно легко и просто о чём-либо заговорить, особенно, если не он первый заинтересован в диалоге.
– Да, точно сможешь. Пять минут позора, и готово, ничего сложного, – приободрила саму себя, всё-таки схватившись за белый лист с печатным текстом и собственноручной подписью.
Взглянула на строки. В очередной раз пробежалась по буквам своего заявления. Заново удостоверилась, что лист выглядел достаточно достойно, чтобы предъявить его генеральному директору.
И всё равно не пошла…
Сперва приняла вторую за последний час спасительную пилюлю, призванную успокоить пошаливающие нервишки. Проглотила стакан воды.
Наконец, постучала.
– Да! – раздалось с той стороны двери.
Он всегда так говорил, когда можно было войти. Если б желал обратного, так бы и заявил: «Позже!».
Бывший пограничник – ныне владелец охранного предприятия, которое за последний год расширилось до нескольких филиалов, поскольку деятельность шла очень хорошо, в основном отличался краткостью и прямолинейностью. Про таких ещё говорят – рубит с плеча. Хотя в необдуманности и спонтанности его точно не уличишь. За это многие его очень ценили и уважали. Не меньшее количество знакомых с ним – откровенно побаивались. Я сама не относилась ни к числу первых, ни к числу последних. Старалась вообще никаких лишних эмоций не проявлять, соблюдая принятую в организации дисциплинарную этику. Наверное, именно поэтому продержалась на данном месте последние два года. Хотя нет, не поэтому. Ещё год назад, когда я закончила университет и рассчитывала на обещанное предыдущим хозяином предприятия повышение, неоднократно пыталась найти себе замену, но ни одна из подобранных мной кандидаток не сумела пройти испытательный срок. Кого-то он сам выгнал в первые же рабочие часы, а кто-то сбежал в банальном ужасе. И их всех было вполне возможно понять! Не каждая способна быть извечной неприметной тенью такого склонного к тотальному контролю шефа, с готовностью упорно работать и выкладываться двадцать четыре на семь.
Но что-то я опять пытаюсь отложить неизбежное…
Резко выдохнула. Прогнала все свои сопутствующие мысли. Дверь всё-таки открыла. Вошла.
– Ты задержалась, – первое, что услышала.
В отличие от кабинета того же финансового директора, рабочее место моего непосредственного работодателя не отличалось какими-либо особенностями или роскошью: обычный стол с широкой светлой столешницей на железной основе, кожаное кресло с высокой спинкой и встроенный шкаф на фоне точно такого же как у меня приоткрытого окна, за которым вовсю цвела весна. Разве что массивная фигура мужчины выделялась особенно ярко, меняя собой само пространство. Однажды я уже задумывалась об этом. Как и о том, что без его присутствия здесь кабинет выглядит пустым и безжизненным. Да, вновь не о том размышляла. А пока думала, не ответила. Ответ к отпущенной констатации факта был и не нужен. Невнятные оправдания моего босса лишь раздражали.
– Забрала отчёт, который вы просили, – вместо лишних распинаний перешла в более насущному.
Шагнула ближе к столу и положила на его край обозначенное. Сперва папку. Затем и прихваченный с собой лист бумаги. Положила сверху. Чтоб наверняка. Но Константин Владимирович, то ли не заметил, потому что в мою сторону не взглянул вовсе, всё своё внимание уделял чтению какой-то информации в стоящем перед его глазами макбуке, то ли заметил, но было безразлично.
Вот же…
Гадство!
Придётся ещё и вслух теперь говорить…
А язык будто к нёбу прилип. Как если бы горло пережало невидимой рукой, мешая выдавить из себя хоть один звук.
– Что-то ещё? – правильно расценил моё промедление генеральный.
– Угу, – согласилась, промямлив едва ли внятно.
Ведь дар красноречия ко мне так и не вернулся. Хотя и тогда отвлекаться от своего чтения сидящий передо мной не стал. Лишь вопросительно выгнул бровь в ожидании продолжения. Продолжение, между тем, всё никак не наступало. Я десятки раз представляла себе, как с самым решительным видом просто скажу ему: «Я увольняюсь!», а затем с самым независимым обликом уйду, оставив его переваривать данную новость в одиночестве. Так оно – самый верный и безопасный способ. Гневался Константин Владимирович крайне редко. Но очень ёмко и полномасштабно. Весь офис в такие моменты от него прятался, опасаясь попасть под горячую руку. Я ведь репетировала даже. Но на деле будто ноги в паркет вросли.
– Какая-то проблема с китайцами? – предположил мужчина, устав ждать, когда я отомру.
А я ведь всего секунды три или четыре медлила. Но и того оказалось достаточно, чтобы черты лица генерального озарила мрачность. Взгляд от экрана он всё же оторвал. Глаза цвета тёмной стали слегка прищурились, а мне ещё больше не по себе стало.
Вот как это ему вообще удаётся?
Всего одним взглядом практически уничтожить, заставить почувствовать себя виновной во всех самых тяжких грехах. Возможно, если бы я не работала на него столь плотно и такое количество времени, не воспринимала бы до такой степени остро. Знала ведь прекрасно, что за этим может последовать. И пусть многие женщины как раз считали Константина Владимировича очень даже привлекательным мужчиной, вечно млели перед ним, всячески пытаясь расположить его к себе, а чем явнее остановилась его отстраненность, тем отчаяннее они пытались завоевать возможное расположение, – лично я предпочитала, чтоб он о моём существовании вспоминал как можно реже, лишний раз вовсе не смотрел. Найдёт хоть один косяк, замучаешься потом расплачиваться и отрабатывать.
