Молодая женщина в темном пальто не заметила Павла Петровича, а вот он узнал ее, несмотря на пять лет, прошедших с момента их последней встречи. Она сильно похудела, выглядела как человек, потерявший интерес ко всему на свете, а возможно, и к жизни в целом. Седов заметил также ее легкую хромоту, невидимую теми, кто не знал обстоятельств жизни этой женщины.
Паша встретил ее в супермаркете «КУБ», где запасался алкоголем на ближайший вечер, она, кстати, затаривалась молочными продуктами.
«В соответствии с ангельским образом», – заметил про себя Паша.
Он надвинул козырек фуражки на глаза, схватил с полки бутылку водки и направился к кассам. Лучше он вернется в «КУБ» позже, чем встретится с ней сейчас!
После той давней истории с гродинской сектой, случившейся в благодатные докризисные времена, отец Сергий считал Пашу героем, дословно: «героем поневоле», но вот ирония – при этой женщине Паша трусил. А ведь теперь их кое-что объединяло: потеря смысла жизни и нежелание приспосабливаться к окружающей среде.
Итак, Седов сбежал, но встреча не осталась без последствий – весь свой одинокий пьяный вечер Пашка вспоминал события пятилетней давности и людей, встреченных в то время, – то ли к счастью, то ли к беде.
Глава 1
ДОБРОЕ УТРО, КИТАЙ!
Седов открыл глаза и тут же закрыл их снова. Еще до первой попытки увидеть свет божий он понял, что вчера перепил. Это было нормально.
Любимым Пашкиным героем всегда был граф де Ла Фер, в просторечии – Атос, но еще совсем недавно Паша и представить себе не мог, как сходны будут их привычки.
Впрочем, были и отличия: граф, напиваясь, вел долгие беседы о повешенных, ибо алкоголь ему забвения не приносил. А вот Паше – приносил, и еще как. Водочная анестезия купировала тяжелые спазмы памяти, норовящей выбросить в пустое гудящее сознание тлеющие клочья воспоминаний.
Паша приподнялся с дивана, на котором уснул одетым, и, не сумев сразу одолеть гравитацию, остался сидеть. Он покачивался и позевывал, растирая пальцами веки. Руки, на которые он не любил смотреть из-за покрывавших кожу шрамов, пахли рыбой, что было странно.
Наконец он сумел встать и поплелся в туалет. Там, над раковиной, висело замызганное зеркало. Оно, издеваясь, отразило мятую морду с заплывшими красными глазами и торчащими в разные стороны рыжими вихрами. По поводу своей непослушной шевелюры Седов не раз досадливо говаривал: хоть бы облысеть скорее!
– Ё!.. – Этот возглас выразил примерно следующее: «Ну, какие же мы сегодня хорошенькие китайчики!»
Полез под душ, подставил опухшую рожу свою под прохладные струи, фыркнул, похлопал себя по плечам. Нащупал на полке шампунь, подаренный доброй и брезгливой сводной сестрицей Лилей, вымыл голову. Вылез, обернул тощие чресла провонялым полотенцем и, поддавшись ободряющему влиянию горячей воды, протянул руку к бритвенному станку.
И ощутил, как вернулась его давняя близкая подруга. Она плюхнулась тяжелой задницей ему на плечи и поймала протянутую к бритве руку за мокрое запястье. Близкую подругу звали красиво – Апатией.
– К черту бритье…
С тем и направился в кухню, где принялся искать бутылку. Стерва пропала куда-то, смылась. Сама собой выпилась и выбросилась в мусорку!
Раздосадованный отсрочкой счастья, Пашка тихо, но смачно выругался и потопал в комнату. По дороге он взял из ванной свои штаны и отбросил полотенце. А войдя в комнату, остолбенел.
В кресле сидела незнакомая девушка. Гостья выглядела ничем не лучше Пашки – помятое личико и глаза-щелочки, зато была одета. Пашка выпрыгнул из комнаты в коридор и заскакал на одной ноге, пытаясь попасть другой в штанину.
– Извините! – крикнул он по направлению к комнате. – Вы как вошли?
– Я не вошла, я проснулась, – сипло возразила гостья. – Ты такой чувствительный с утра! Прямо как в анекдоте про девочку, знаешь? Идет по улице здоровый мужик, а навстречу ему – девочка с битой. Она его – шарах по яйцам, он как закричит! А девочка и говорит: «Ой-ой, какие мы нежные!»
Тут Пашка все и вспомнил.
Сидя на своем обычном месте возле барной стойки, отставной сыщик и нынешний алкоголик Павел Петрович Седов чувствовал себя вполне комфортно. Он практиковал такие вот выходы в свет, потому что иногда даже алкашей тошнит от одиночества. А тут, в «Бригантине», можно встретить если не людей, так хотя бы ядерных тараканов, переживших свои персональные глобальные катастрофы.
– Сашок появился, – с ухмылочкой сообщил бармен Вовка. – Но странный! Только пиво пьет.
Он указал на одного такого ядерного таракана – Сашу Кумарова, сухощавого, коротко стриженного мужика, отставного военного. Саша не появлялся в «Бригантине» уже с полгода.
Саша с Пашей оба были одинокими и пьющими, но имелись и принципиальные различия: Кумаров искал компании, а Седов – никогда. Кумаров объявлял себя жертвой обстоятельств (безработицы и развода), Седов же, наоборот, винил во всем только одного Павла Петровича. Саша не замечал этих различий, принимая Пашку за себе подобного и делясь с ним всем своим жизненным опытом как с равно пострадавшим.
Паша машинально оглянулся на Кумарова и тут же был пойман Сашкиным цепким взглядом. Кумаров помахал ему, приглашая подсесть за столик. Причин отказаться не обнаружилось.
– Ты как? Работу не нашел? – спросил Саша после приветствий.
– И не искал, – ответил Седов.
В качестве закуски к пиву у Сашки на столе лежала здоровенная, остро пахнущая жирная вяленая рыбина.
– Я отгрызу? – Пашка кивнул на рыбу.
– Угощайся, – небрежно махнул рукой Кумаров. – Я сам теперь только рыбу ем. От мяса меня, короче, воротит.
Седов вцепился голодными зубами в волокнистую рыбью плоть, а Саша начал общаться:
– Ну да! Где тут приличную работу найдешь? Одно фуфло. Платят копейки, а пахать надо день и ночь…
Он все говорил и говорил, пил и пил, пока его речь не стала малосвязной. В конце концов Паша перестал понимать его.
– Прикинь, – говорил Саша почти интимным тоном, – говорят, что оттуда не возвращаются. Но я же вернулся! Я, короче, точно помню: не дышу, страшно, дергает всего и – хоп! – сердце остановилось. Забрали в морг…
Услышав «морг», Паша недоверчиво наморщил нос.
– Ты, слышь, я же там был! ТАМ! Это клево…
Дальше он забормотал и вовсе непонятное.
Паша поднялся из-за стола, кивнул бармену и потащил Кумарова на улицу. Поймал частника, назвал примерный адрес Сашки, сунул водителю пятьдесят рублей. Отправив приятеля, Седов ополоснул в туалете руки, устроился за барной стойкой и заказал водки.
Вот тогда-то он и заметил ее. Справа от него сидела хорошо одетая девушка со светлыми волосами и курила, беспокойно разглядывая в зеркале за стеллажами с бутылками отражение бара. Перед девушкой стоял бокал для мартини, уже пустой и оттого какой-то никчемный.