Если ты это читаешь, то, возможно, не помнишь, кто ты. Даю три подсказки.
Подсказка номер один: ты всю ночь корпела над сочинением по «Библии ядовитого леса»[1] для углубленного курса литературы. На какой-то момент ты задремала, и тебе приснилось, будто ты целуешься с Джеймсом Монро, пятым президентом США, провозгласившим доктрину Монро.
Подсказка номер два: я пишу тебе, сидя в мансарде с низким потолком, возле круглого окошка, того самого, что выходит на восток. Зеленые горы[2] совсем недавно снова зазеленели. Под конец весны разразился чертов снегопад, когда с неба валили мокрые хлопья, и в предрассветных сумерках даже не было видно толком, как носится вверх-вниз по склону Щен: нарезает ежеутренние круги – бесцельно, беззаботно, на то он и Щен. Кажется, куры проснулись, пора их кормить.
Делать нечего, пойду покормлю. Глупые куры.
Подсказка номер три: ты все еще жива.
Ну как, вспомнила, кто ты?
Ты – это я, Саманта Агата Маккой, в не столь отдаленном будущем. Я пишу для тебя. Мне сказали, что память будет слабеть и что я начну скоро все забывать. Сперва понемногу, но чем дальше, тем хуже. Вот я и пишу, тебе, чтобы запомнить.
Это не записная книжка, не дневник – ничего подобного. Во-первых, это файл на крохотном ноутбуке, с которым я не расстаюсь – так что не обольщайся, никакой романтики. Во-вторых, сдается мне, когда я закончу (может статься, что и никогда), по объему это будет уже не дневник. Это книга. А я люблю, когда много слов. Скажем, сочинение по «Библии ядовитого леса» вместо положенных пяти страниц я растянула на десять. Другой пример: когда я подавала документы в Нью-Йоркский университет, то написала сочинения сразу на все предложенные темы, чтобы приемной комиссии было из чего выбирать. (Сработало – меня приняли!) Еще пример: я веду страничку Гановерской старшей школы в Википедии – пожалуй, самую объемную и содержательную школьную страницу в США, – а ведь мне даже учиться в этой школе не положено, я не в Нью-Гэмпшире живу, а в Вермонте, как ты (надеюсь) помнишь; но, как ты тоже помнишь (надеюсь), у нас в Саут-Страффорде всего пять тысяч жителей, и при школе нет даже традиционного магазинчика с канцтоварами, учебниками и толстовками. Вот я и выкупила в рассрочку старый папин грузовичок и отыскала лазейки в местных законах.
Эту книгу я пишу для тебя. Разве можно хоть что-то забыть, когда под рукой такой справочник? Считай, твоя личная энциклопедия. Нет, словарь.
Саманта (существительное, имя собственное): американское имя древнееврейского происхождения. В английском языке его значение «слышащая». В древнееврейском – «слушай, имя Божие!»
Слушай, имя Божие, здесь не место телячьим нежностям, но я волей-неволей могу дать волю эмоциям. Чувства, они как детская болезнь: мы их давно оставили в прошлом, но они так и норовят вновь пробраться в нашу жизнь.
Чувства вернулись ко мне вчера, в кабинете у миссис Таунсенд.
Миссис Таунсенд (имя собственное, одушевленное): консультант по профориентации, это она дала тебе возможность пройти отбор на все углубленные курсы и согласовать их с твоим расписанием, и рассказала тебе про все на свете именные стипендии, чтобы ты не разорила родителей. Внешне напоминает слегка усталую Опру Уинфри, и она – твой кумир, на втором месте после Элизабет Уоррен, женщины-сенатора.
Ну так вот, сижу я в кабинете у миссис Таунсенд, выясняю, все ли работы у меня сданы – нам с мамой пришлось за последний месяц дважды летать в Миннесоту, к врачу-генетику. У меня и весенних каникул считай что не было. (У меня их обычно и так не бывает, но на этот раз я хотела побольше потренироваться с Мэдди, до Чемпионата страны по дебатам остался всего месяц.)
Попробую воссоздать эту сцену:
Белые стены, оклеенные старыми плакатами «ПЕЙТЕ МОЛОКО – БУДЕТЕ ЗДОРОВЫ!» – еще со времен прежней хозяйки кабинета. У миссис Таунсенд за пять лет руки так и не дошли от них избавиться. Я сижу на кубе, обитом махровой тканью – он был задуман как модное кресло. Напротив меня – миссис Таунсенд, в желтом свитере, густые черные кучеряшки топорщатся во все стороны.
Я прошу дать мне еще день, чтобы дописать сочинение по «Библии ядовитого леса».
Миссис Т.: А что случилось?
Я: У меня неприятности.
Миссис Т. (уставившись в экран, щелкая мышкой): Что за неприятности?
Я: Погуглите «болезнь Нимана-Пика, тип С».
Миссис Таунсенд набирает, начинает читать.
Миссис Т. (глухо): Что?
Я смотрела, как движется ее взгляд. Вправо-влево, вправо-влево, поперек экрана. Это я хорошо помню.
Я: Это очень редкая болезнь.
Миссис Т.: Что за болезнь Нибера-Пикенса? Ты шутишь?
Я не могла удержаться от смеха, хоть лицо ее сморщилось, будто она вот-вот расплачется.
Я: Болезнь Нимана-Пика, тип С. Одним словом, деменция.
Миссис Таунсенд отводит взгляд от экрана, изумленно раскрыв рот.
Миссис Т.: И давно тебе поставили диагноз?
Я: Подозрения возникли два месяца назад. Подтвердилось не сразу, но сомнений больше нет.
Миссис Т.: У тебя будут провалы в памяти? И галлюцинации? В чем же причина?
Я: Наследственность. Бабушкина сестра умерла от той же болезни, не дожив до моих лет.
Миссис Т.: Умерла?
Я: Эта болезнь часто встречается среди франкоканадцев, а у мамы французские корни, вот и…
Миссис Т.: Прости… то есть как – умерла?
Я: Но я-то не умру.
Вряд ли она расслышала, что я не умру – вот и хорошо, потому что я не могу этого ни утверждать, ни отрицать. Зато я точно знаю – и забыла сказать миссис Таунсенд (простите меня, миссис Т.!) – что в моем возрасте признаки этого диагноза проявляются крайне редко. Болезнь, как правило, начинается в раннем детстве, и неокрепший организм не справляется. А у меня, как сказал врач, «совсем другая история». Я спросила, к лучшему это или к худшему. «Пока что, думаю, к лучшему».
