1
Слава часто говорил мне:
– С женой я не живу давно. Вернее, только делаю вид, что живу с ней. Просто нам некуда деваться. Мы с ней, можно сказать, разведены. И даже не разговариваем, хотя одна крыша над головой и один сын, Андрей. Спим мы давно отдельно и едим отдельно. И я знаю, мне некуда идти и ей больше некуда идти из этого жалкого дома. Вот так и живём. Ненавижу. Но что делать, приходится всё-таки жить. Иногда она ворчит на меня, что я занят ничтожным делом: сижу в интернете и пишу песни, и вся жизнь моя ничтожна. И я только вздыхаю, вспоминаю своих друзей, которые тоже терпят разбитую семейную жизнь. Будто всей любви хватает на четыре года, пока родится ребёнок и чуть подрастёт, а потом начинается ненависть, спор и позор. Хорошо, что рождаются дети, но и с ними часто начинается нищета. Куда катимся?
У меня часто бессонница. Я смотрю на ночное небо. Но оно не успокаивает меня, а только настораживает. Кажется, в темноте живёт какой-то вор, который крадёт мою жизнь. Почему, почему, почему?..
Я устал от постоянных коллажей роботов. Они насилуют меня, подвергают мозговой атаке, и мне становится душно, я задыхаюсь и опять смотрю в ночное небо. Я думаю, что-то произойдёт сегодня ночью, о чём никто не знает. Это тайна.
2
– Надо помолиться, сходить в монастырь, – сказал мне Слава, – в Донском монастыре я всегда освящаю кулич и пасху. А сейчас сходим туда вместе с тобой. Это ты моя Муза, ради которой я пишу песни. Моя Елена! Я хочу с тобой быть обмоленным.
Яркий «причёсанный» Ленинский проспект Юго-Западного административного округа кончился, и мы зашли в тёмные грязные переулки южного округа. Два округа разделяет лишь мост, а какая поразительная разница. Битые машины, грязные тротуары с поцарапанными стенами домов, заросшие дворики, где мало света и много мусора.
– Это что такое? Меня здесь не знают. Не наш район. Я бы разобрался! – возмущался Слава.
Я знаю, он помощник депутата. Стоит ему позвонить в мэрию, и будут решаться вопросы.
– Это же почти центр города! А вот новый дом, «Пентхаус». Ещё не заселили. Елена, давай купим там квартиру и будем вместе жить, сочинять стихи и песни, и ты будешь моей Музой, – говорит Слава.
– Но это только мечты, – говорю я и вздыхаю.
Мы заходим в заброшенный садик. Здесь раньше была большая клумба, а теперь её уже нет – в кружок растёт дикая трава.
– Вот он, монастырь. Оказывается, недалеко от моего дома.
Мы заходим на подворье. Альпийские горки украшают маленькие садики у монастырских келий. Справа вход в некрополь, и мы скрываемся в его тени.
Старые надгробные плиты покрылись пылью и покосились от тяжести, образуя город мёртвых. В центре него виден высокий крест с Иисусом на надгробии, который рисует художница. Рядом часовня, а за ней сразу могила А.И. Солженицына. Мы останавливаемся возле неё.
– Как мало цветов, – говорю я, – может, принести их в следующий раз Солженицыну?
– Всё, что ты скажешь, – говорит мне Слава. – Пойдём к стене.
В конце некрополя большая стена с высокими белыми горельефами, оставшимися от старого разрушенного храма Христа Спасителя. Фигуры посеревшие, полуразрушенные, но всё-таки грандиозные, подобные римским с изображением библейского сюжета и момента крещения Дмитрия Донского перед Куликовской битвой. Князь со снятым шлемом в руке, а Сергий Радонежский поднял икону над его головой.
Мы подошли к белым скульптурам, и я потрогала громадный меч Дмитрия Донского. И мне почудилось, что он как будто священнодействует. Я вспомнила Стену Плача в Иерусалиме. Но нет, я не там. Я в Донском монастыре. Я здесь.
Рядом приоткрытая калитка в сад, чуть заросшая вьюном. В саду растут молодые яблоньки, а у противоположной стены пасека. Впереди виднеется фонтан. Мы хотим пройти туда. Раздаётся мяуканье павлина.
– Это кто? – удивляется Слава. – Павлин, что ли, здесь живёт? Коварная птица! Как она разводит хвостом! Но зачем он в монастыре?
– Не бойся, – говорю я.
– Но я не тревожусь.
И вдруг охранник останавливает нас:
– Посторонним сюда вход запрещён.
– Почему? Нигде не написано.
– А где вы прошли?
– Вон там, – Слава показал в сторону стены.
– Нельзя здесь ходить! – строго прервал охранник и развернулся, провожая нас.
И только сейчас мы заметили, что у стены, за кустами, стоят танки и огнемёты.
– Видишь что? – спросила я Славу.
Но он промолчал.
Охрана, огнемёты, не так всё здесь просто, и ходить, значит, туда нельзя. Да ещё павлин противно мяукает, противно, противно, всё противно, точно не по-русски.
Мы ушли из монастыря. Было необычайно ясное, чистое небо и спокойное улыбающееся солнце. Как у Л. Толстого небо в романе «Война и мир» после Аустерлицкого сражения, в которое смотрел Андрей Болконский. Война и мир, что творятся на планете теперь, казалось, сконцентрировались для меня в компактный микрокосм. И я начала думать о своём. Но вдруг слышу:
– Спасибо тебе, Елена!
13.08.11
– Ты видела, какая могила у Солженицына? Без цветов, неухоженная, будто о нём забыли.
– Что же ты предлагаешь?
– Пойдём в следующий раз в Донской монастырь и принесём ему цветы. Всё-таки известный писатель.
Через неделю мы снова собрались в монастырь. Зашли в оптовый магазин цветов и купили розы. Я сразу вспомнила статью Славы о салоне цветов В. Маяковского и традицию поэта всегда дарить цветы при любом удобном случае. И Слава, будто угадав мои мысли, как и В. Маяковский, не упустил момента и тут же купил цветы и мне. Это были огромные зелёные астры. Сразу запахло праздником, вальсом, который всегда звучит 1 сентября. Так торжественно! Нам завернули большой свёрток цветов, и мы пошли.
– Будто от организации идём, – сказала я Славе.
– Наша организация – это дуэт: ты и я. Вот мы и несём цветы от нашего дуэта.
В монастыре по-прежнему цвели пышные розы и календула. Стояла охрана, а в стороне убирался парнишка-дворник.
– Откуда такой молоденький? – удивился Слава и продолжал: – Такой древний монастырь. Ты помнишь, где могила Солженицына?
– Конечно, возле часовенки.
– А я уж забыл. Веди меня.
Мы снова прошли высокий крест с Иисусом в старом некрополе и повернули в сторону монастырской стены с фрагментом храма Христа Спасителя.
– Вот она, могила Солженицына.
– Смотри, её украсили. Стоят ёлочки, вокруг цветы в высоких вазах, и горят ему свечи. Вот это похоже на организацию!
– А мы тоже принесли цветы. Положи к кресту.
Десять красных роз, словно огненный закат, легли к изголовью могилы на чёрный камень.
– Вот так! Хорошо. Мы творческие люди, должны уважать творческих людей, тем более знаменитостей.
И Слава тихо запел:
– От мирской суеты я ушёл в тихий сад… Напиши песню. Я придумал уже первые строчки.
