Архангельск
(песня)
Битые стёкла пронзают душу,
Моряки стремятся домой, на сушу.
Я не слышу ветер и себя не слышу.
Голубая высь мою душу колышет.
Потерял телефон и своё сознанье.
Жить под копирку не мое призванье.
Я забыл своё имя и номер машины,
По песку босиком и к черту шины.
Резкий ветер катер у причала качает,
Звонкий крик чаек меня не печалит,
И не чувствуется оглушительный гул,
Леденит только блеск начищенных дул.
Ты поверила в сказку, а я не верю.
Мне там тесно и душно, и я вечно один.
Мне в сырой прохладе так воздушно:
Освободил меня один Ал-ад-Дин.
И мне хочется верить, что это неправда,
Но как раз-таки истина режет глаза.
И всегда казалось, что моя мантра:
Беги вперёд, обернёшься – беда.
****
Увидев чудное созданье,
Захочешь властвовать над ним,
Но это против мирозданья:
Никто не в праве, только свет один.
Мы все свободными приходим -
Уходим в бездну мы одни.
Пока по жизни робко ходим,
Набрасываем цепи, ярлыки.
То на себя иль на кого ещё?
Порочной плоти жалкие затеи.
Подставить – не убрать плечо.
Вчерашние святоши – трусы, лиходеи.
И покрывательством всему – идеи,
Заблудших, загнанных овец,
Что мнили себя грозными волками,
Но каждой мысли – свой конец.
Хотелось санитаром леса стать,
А выходило все – овцой чумною.
Стоит былое нам перелистать
И окунуться головой хмельною.
Противные природе помышленья
Смываются, сжигаются с зарёй,
И наступает время просветленья.
Гармония семи небес с душой.
Нам кажется, что мы сильнее.
Нам кажется, что мы сверхбоги.
На самом деле блудные в пороге.
****
Шероховатости на тонкой коже,
Бледнеющая яркость синих вен.
Когда-то ты была пригожей
Среди ментольно-грязных стен.
Тебя не занимали стачки на пассаже.
Тебя глушил ментальный плен.
Твоя душа нуждалась не в дренаже,
Ей лучший донор – время перемен.
Куда смотрели филины и совы:
Луна открыла путь нужде.
Ломаются и рушатся основы
Тех, кто, казалось, на коне.
Возмездия сверкающая риза
Стряхнет всю нечисть и всё зло.
Свет ослепительной репризы
Изгонит вновь всю тьму на дно.
Horible auditu
Пожарище съедает Нотрдам.
Я не успел и проронить слезы.
Как жаль, что не бывал ни разу там,
Мне тяжко будет возлагать цветы.
Повинен кто, гоним пусть будет.
Его обезобразит тяжкий грех.
И если вдруг француз забудет -
Не первой станет эта из прорех.
Так постепенно рушится Европа,
Чей толерантный Вавилон неумолим,
И из хозяина пытаются создать холопа.
Все, как однажды:свалится с ног Рим?
****
Капкан, разорванное платье,
Побитый градом портмоне.
Весеннее иль вечное проклятье,
Зачем весна влачиться по земле?
Я слышу хохот и стенания,
разноголосье, джазовый мотив.
На остановках сплетни и предания,
Которыми так переполнен этот мир.
Дыхание цветущей вишни слышу
Сквозь дым табачный, едкую гарь.
Акаций ветви разрезают крышу,
Восклицая: «человек не царь».
Пробившееся солнце теплит душу.
Хотя холодный ветер так брезглив -
Попеременно задевает море, сушу.
Не человеческий ли тут мотив?
Гулящая толпа проносится меж окон,
Меж узеньких проулков и глухих дверей.
Но суть вещей замуровали в кокон
Непробиваемый, колючий, без щелей.
Смешалось все: что есть природа?
Что есть в природе человек?
Простые истины вдруг стали непригодны.
Решили люди их забыть навек?
****
– Доброй ночи, – скажу я тебе.
– Селяви, – ты ответишь мне тихо.
Ты повсюду, ты рядом, везде:
В каждом отзвуке знаков и чисел.
У тебя нет ни тела, ни взгляда:
Ты походишь на тонкий эфир,
Ты проносишься мимо, но рядом.
Ты пронзаешь меня как сатир.
И дыхание вновь прерывается,
И пускаются связки в дрожь.
Боль навеки теперь останется -
Покромсал моё сердце твой нож.
Скорбных песен голодная стая
Налетела как вороны в ночь,
Хладный пепел с руки сдувая,
Прогоняю мерзавок прочь!
Потеряюсь в туманном лесу,
Захвачу с собой воспоминанья,
Закопаю их в землю сыру,
Задушу сиплый крик страданья.
****
Ты потерялась в океане в сонме мыслей,
Загубленная бледная душа.
Несла ты ведра с горем в коромысле,
Не двигая глазами, не дыша.
Тебе бросало в омут и в неволю,
И плавился булат на сердце и в груди.
Кричали люди с берега: беги, беги.
И доносилось эхо океана.
Обманутых людей печальный вальс,
Шарманщика ирония игры.
