Внимание! Автор этих рассказов не несет ответственности за последствия от их прочтения. Все события и персонажи не вымышлены, любое совпадение имен и событий с реальными не является случайностью. Рассказы предназначаются для вашего чтения и имеют исключительно развлекательный характер. Распространять настойчиво рекомендуется.
Я люблю февраль, потому что после февраля приходит весна. Она приходит очень быстро и неожиданно, заставая всех врасплох и даря всем новые надежды. Под тёплым мартовским солнышком стыдящиеся своей наготы деревья вдруг начинают прикрываться цветастыми или зелёными нарядами, а двуногие, наоборот, раздеваются чуть ли не до бесстыдной наготы.
Бесконечные ночные серенады мачо-котов рвут сердца незамужним и замужним котихам, чьи озвученные вздохи и выдохи действуют на нервы уработавшимся людям, лишая их полноценного отдыха в горизонтальном положении. Четвероногие начинают творческий поиск новых запахов, зарывая свои носы в прелую прошлогоднюю листву, а для их двуногих сожителей приходит время созидать или, в крайнем случае, мыть окна.
Однако в моей жизни пока мало что изменилось. Уже вторую неделю я проводил в местном приюте для бездомных собак. Ни один двуногий мне пока не приглянулся. Расстянувшись на подушке и отвернувшись от назойливых посетителей, которые так хотели понравиться мне, я представлял себе моих новых хозяев. Она будет как Афродита, рождённая из пены, приятно пахнущая рыбой, но ещё лучше, если она будет держать в руках вкусняшку, а он … ну, он просто пусть будет.
Тук, тук. Тук, тук. Назойливый и навязчивый стук по конуре. Опять пришли показать себя эти пахнущие шанелями или шинелями люди. Отстаньте от меня! Однако кто-то настойчиво хотел привлечь мое внимание, ну, и запахло вроде как свежескошенной травой и чем-то домашним. Я повернулся. На меня смотрели три пары карих глаз, три пары рук тянулись ко мне, чтоб потискать меня, и одна челка, под который прятался пацан с большой улыбкой. Его чёлка росла смешно вниз, моя же, как у всех Ши-тцу, растёт вверх. Я улыбнулся ему в ответ. У нас было с ним много общего. Она, к сожалению, не пахла рыбой и не была похожа на Афродиту, но была похожа на весну, которая застала мена врасплох, а он, ну, а он держал в руке косточку. Пацан с длинной челкой потащил меня погулять в мартовском парке, где уже цвели бледно-розовым деревья, a кошки и коты шарахались от нас по сторонам, и я начал свой творческий поиск, зарыв свой нос в прошлогоднюю прелую листву, радуясь, что моя мама нашлась.
– Хочешь, я тебе дам лапу, и тогда тебе не будет так грустно?
– Почему ты думаешь, что мне грустно?
– Я же собака. Я чувствую. Вернее, знаю. Или хочешь, мы просто посидим вот здесь на диванчике: я положу тебе морду на колени, и ты меня будешь гладить, а я буду помахивать хвостом тебе в такт. Тебе будет лучше.
– Ты так думаешь?
– Да, мы собаки как громоотвод. Попробуй, почеши мне пузико, ты сама увидишь.
– Ты не волнуйся, мне хорошо.
– Я лизнул твою щеку, она была соленая.
– Это от морской воды.
– Но у нас нет рядом моря…
– Хорошо, Скуби. Дай лапу.
У меня нет паспорта и у меня нет свидетельства о рождении. Вот так: просто нет. Поэтому я не знаю, где я родился, когда я родился, кем были мои родители, что у меня за национальность, вернее, порода.
Мои хозяева нашли меня в приюте. Вернее, это я их нашёл. Но я разрешаю им говорить, что они меня увидели первыми. О себе могу сказать одно: меня зовут Скуби. Не Скуби Ду, как того песика из мультика, а просто Скуби. Имя я своё хорошо знаю, не всегда реагирую на него, однако.
В приюте мне сказали, что я Ши-тцу с хорошим весом 8,5 килограммов (!), а больше про меня ничего не знали, а я почему-то ничего про себя не помнил. На улице часто мамку останавливают и спрашивают, откуда такого красивого цушончика привезли, может быть, я именно Бишон Фризе и Ши-тцу, хотя, интернет говорит, что я вылитый Лхасский Апсо. Вес подходит и размер тоже. А может, я Лхасский Цушон? Вот ведь загадка. Я маленький и пушистенький, с плоской мордочкой, кожаным носом, белыми усами и рыжей бородкой и с обвислыми ушами. Я длинный, почти как такса, и хвост у меня крючком, мамка говорит, что я похож на облако. Мы с ней решили, что я все-таки древней мистической тибетской породы Ши-тцу, возможно, из Священного города Лхаса, и привез меня сюда, ну, если не сам Далай-лама, то кто-нибудь из его последователей. И жил я в Тибете в каком-нибудь монастыре, охранял буддийских монахов, а теперь я живу на диване, в квартире, охраняя моих человечков. В свободное от отдыха время занимаюсь интеллектуальным трудом – пишу мемуары, вот, напишу несколько и мамке подарю – пусть порадуется, какой у нее умный сыночек растет.
Скуби переехал в свой новый дом за неделю до всемирного карантина.
Лежа на диване, он меланхолично думал о том, как легко было жить первую неделю: творил, что хотел, спал, сколько хотел, и ел, сколько кормили. В доме была только одна хозяйка, с ней можно было и посидеть, и животик почесать, и поболтать, и в окошко посмотреть, и даже погулять разок в середине дня. В доме царил режим и порядок.
С карантином, однако, все радикально изменилось. Теперь все члены семьи творили со мной, что хотели: кто-то тыкал мне печенькой в нос, кто-то пытался расчёсывать мне мою гриву, кто-то пытался меня дрессировать. И происходило это одновременно. То есть в один и тот же момент. Поспать было некогда. Но! Зато есть одно замечательное "но": все трое соревновались почесать мне животик, или поболтать со мной, или спешили взять меня погулять.
На улице стали происходить необычные вещи: все люди надели намордники; наверно, они стали кусаться, потому что шарахались они друг от друга, как кошки от собак. На собак же возлегла задача водить их гулять и следить за тем, чтоб они не съели на улице чего-нибудь неподходящего. Тяжела эта задача, на улице – это ещё ничего, но вот дома!
Хозяева постоянно толпились на кухне и что-то жевали, сколько бы они не кормили себя, они все равно хотели есть. Отсутствие режима налицо, но я знаю, что скоро будет и на лице, и на талии.
По вечерам мы вчетвером стали смотреть в окошко, обсуждая, кто с кем разговаривает, эта парочка из одной семьи или из разных и почему они уже третий раз гуляют. Вообще-то, карантин неплохо влияет на нас: мы стали есть, болтать и гулять все вместе, несмотря на необходимость соблюдать дистанцию.
Растянувшись по всей длине старенького зеленого дивана и смешно уткнув нос в маленькую подушку, Скуби размышлял вслух, как это он любил делать в приюте, коротая там две недели одиночества.
