Часть 1
Глава 1
Долгожданная весна
Весна. Начало апреля 1943 года. Обычно, в это время всё начинает рождаться и цвести. Жизнь весной течёт вовсю: на деревьях набухают мягкие почки, птицы возвращаются в свои оставленные осенью гнёзда, солнце начинает постепенно отдавать своё тепло. И вроде, всё, и правда, шло по всем традициям природы. Но последний пункт явно она забыла вписать в свои планы. Солнце-то было, но тепла оно не давало. Вместо этого дул, уже привычный, ледяной ветер, иногда могли пойти дожди. Всё-таки апрель – непредсказуемое время года. О сухой и нормально проходимой дороге даже речи не шло. Вязкая грязь хлюпала под ногами, везде царила сырость. Но ничего, ещё немножечко подождать осталось, и придёт тепло. Уже можно тогда не носить тёплую одежду, а обойтись гимнастёркой. Ветер не будет таким холодным, а дождь, даже, если он и пойдёт, то будет тёплым и летним. Только тогда все начнут уже страдать от жары, но ничего с этим не поделаешь. Идеальной погоды не бывает. Всегда найдутся те, кому она не понравится. На большом поле успела частично вырасти только молодая зелёная травка. На местах, где растительности не было, располагались густые лысые кусты. А посередине этой большой местности росла уже много лет тоненькая и кривая берёзка, опустившая свои обнажённые ветви к земле. Для иностранцев она, наверное, покажется страшненькой, но для родной души это дерево будет самым красивым и лучшим. Неподалёку от поля находился холм с песчаным склоном, на котором росли местами покосившиеся ели. На этом самом холме виднелась часть леса, которая, в отличие от берёзки и кустов, всегда оставалась зелёной и густой, так как большинство растений составляли хвойные деревья. Тут из зарослей с диким карканьем в небо взмыли чёрные птицы. Бедные пернатые составили целую тучу. Что же их так напугало? Впрочем, напугало не только их. Из зарослей выскочила низкая фигурка. Она, спотыкаясь, неслась прямо к обрыву. Впрочем, ей размышлять об этом было некогда. Сзади слышался громкий, оглушительный гул самолёта. Обернуться было страшно. Казалось, что, если сделать это – потратится и так ценное время. Усталость и одышка совершенно не чувствовалась, тело неслось само собой. Ноги поднимались так высоко над землёй, что чуть ли не доставали груди. Под сердцем постоянно ёкало, перед глазами размыто мелькали деревья. Тут, наконец, земля под ногами пропала, и фигурка полетела кубарем вниз. Небо и земля менялись местами с невероятной скоростью, тело билось о корни деревьев и камни. Тут, наконец, кувырки прекратились и двенадцатилетняя Катя проскользила дальнейший путь на животе. Песок был везде: в волосах, во рту, под одеждой, под ногтями, но на это сейчас было плевать. Даже боли не чувствовалось в этот момент. Самолёт, преследующий её, был немецким и, если он настигнет – девочка будет хладным трупом, а может быть, от неё вообще ничего не останется. Катя встала и снова упала. Она вскочила на ноги, и снова чуть не полетев лицом вперёд, выпрямилась и понеслась по полю. Чем девочка думала в этот момент? Трудно объяснить. Выходить на открытую территорию – только упрощать задачу врагу, стрелять будет удобнее. Но телом сейчас управлял далеко не мозг, а страх- обычный людской страх и паника, которые только и умели, что вести человека вперёд, даже, если там тупик. Поле было огромным. До ближайших зарослей ещё бежать и бежать. А они тем временем, казалось, даже не приближались. Гул самолёта стал громче, враг опускается ниже.
– Ой, мама! – выдохнула Катя и ускорилась, хотя казалось, что быстрее уже было некуда. – Ай, Господи! – она осмелилась на секунду обернуться наверх и увидела на миг свастику на крыле машины. Девочка чуть снова не свалилась, но сумела удержать равновесие.
Тут земля под ногами содрогнулась и Катя упала вперёд лицом. Сбросили первый снаряд. Девочка лежала в грязи не в силах встать. В ушах слышался только писк и отдалённый гул. Ног ниже колена почему-то не чувствовалось. Их обхватило тепло. Земля содрогнулась, снова упал снаряд.
– ГОСПОДИ, НЕ НАДО! – прокричала Катя.
Опять снаряд, а затем темнота. Кровь с виска заливала так и оставшиеся открытыми глаза девочки. Тонкие пальцы ослабли и выпустили часть грязевого комочка. Она мертва. Цель повержена.
* * *
Катя проснулась. Было раннее утро. Горнеева заканчивала причёсываться возле помутневшего зеркала. Все остальные медсёстры, наверное, уже были в медпункте. Девочка села на кровати и перекрестилась, как её учила покойная мать в таких случаях.
– Доброе утро, – не отвлекаясь от плетения косы, проговорила Василиса.
– Доброе, – кивнула та и вытерла холодный пот со лба.
– Всё хорошо? Ты всю ночь ворочалась и что-то выкрикивала.
– Просто сон, – отмахнулась девочка и осмотрелась. – Все уже ушли?
– Да, – встала со стула девушка и повернулась к девочке. – Собирайся тоже.
С этими словами медсестра вышла из палатки. В помещении, если можно его так назвать, осталась одна Катя. Она глубоко выдохнула и упала назад на подушку, подложив под голову руки. «Это всего – лишь сон», – успокоила себя она. – «Господи, спасибо за то, что это был всего – лишь сон». Она снова села и взяла форму, которая была аккуратно сложена на другом конце кровати. Выдали ей её ещё зимой, и с тех пор Катя очень дорожила этой одеждой. Это был ещё один знак того, что она тоже часть батальона, часть этой силы, которую она чувствовала во время песен Василенко. Конечно, форма была ей велика, несмотря на то, что её и так старались подогнать под девочку. Но, как сказали: «На вырост». На вырост, так на вырост. Главное, чтобы было удобно. Сложнее было найти сапоги… Вот с этим вышла настоящая морока. Катя, как уже известно, и так была слишком низкая и худая даже для своих лет, а тут такое. Дали тридцать восьмой размер, меньше не нашлось. Но и с такой проблемой девочка справилась, ей было далеко не впервой носить обувь на размер или несколько больше. Катя, чтобы не выскочить из сапог, подкладывала в них кусочки газет. Тогда нога держалась уверенно. Девочка поспешно натянула на себя форму, надела сапоги и принялась за волосы. Выходить растрёпанной было настоящим свинством с её стороны. Седины чутка прибавилось за эти месяцы. За это время пришлось переезжать дважды. На прошлом месте особо не задержались. Теперь белые пряди даже убрать некуда было, слишком их много. Но Катя с этим уже давно смирилась. Седина в такое время – обычное явление. Умывшись в тазу, она вышла на улицу, где уже во всю текла солдатская жизнь. Новый день – новое начало. За это время в лагере мало что для неё поменялось, но новшества были. Одним из таких изменений было появление новых бойцов в батальоне. Девочка, как и остальные солдаты быстро подружились с ними и нашли общий язык. Катя прижилась в батальоне ещё больше. Бойцы были очень рады, когда узнали новость о том, что она остаётся с ними навсегда. Девочка, хоть и не воевала, но тоже работала. Она помогала по хозяйству, выполняла некоторые поручения командира. Например, когда нужно было куда-нибудь сбегать или передать поручения. Помогать в медпункте тоже приходилось, но уже не так часто. В общем и целом, ей нашлось своё место, и лишней Катя себя не чувствовала. Вот и сейчас, девочка оглядела обстановку в лагере и отправилась искать командира, чтобы узнать нет ли для неё работы. Искать его долго не пришлось. Он, как обычно в это время, обсуждал что-то с Олегом Дымовым, Антоном Шевченко и Сорокиным. При таких «беседах» Иван обязательно курил самокрутку или папиросу. Но это уже давно не новость. О его зависимости уже знали все и вся. Наверное, даже немцы. Катя подошла к компании и отдала честь, так как она уже считалась солдатом, хоть и не воюющим:
