1. Пролог.
Торхельм Беспалый был стар. Прозвище Беспалый ему дали еще в детстве, когда малышом он, играя, взял заточенный клинок отца и с интересом провел по нему маленьким пальчиком. Так он потерял мизинец на правой руке. Но это было слишком давно и сам Торхельм никому об этом не рассказывал, ссылаясь на то, что палец ему отрубили в кровавой битве. Хотя, может, так оно в действительности и было.
Каждый год и каждый день рождения приближал к воину дряхлость и немощь. Он уже плохо видел и совсем не брал в руки меч. Его дружина стала столь малочисленна, что напади на поместье сильный противник, да что там сильный, просто любой противник, его взяли бы малой кровью.
Но Торхельму везло, и никто не покушался на его имение, несмотря на то что старый воин успел нажить себе много богатств.
У вождя были обширные земли. Много золота хранилось в сундуках. На полях пасся скот, было птицы, рабов и слуг, а амбары и погреб ломились от запасов съестного. И, пока он ходил в набеги и продавал рабов, богатств все прибавлялось. Только всему приходит конец и однажды воин решил осесть… и перестал видеть во снах битвы.
За всю свою жизнь, которая прошла в грабежах и веселых пирах, Торхельм не нажил себе наследника. Он обзавелся семьей очень поздно. В то время, когда его ровесники уже нянчили внуков, у самого Торхельма родился первенец от красивой молодой жены, дочери соседа. И им оказалась всего-навсего девочка, которой дали имя Лорри. Девчушка с кудрями белыми, как снег, точная копия своей матери внешне и с отцовским непоседливым характером.
Второй ребенок, несмотря на чаянья и надежды стареющего вождя, тоже оказался девочкой. Торхельм был настолько расстроен этим обстоятельством, что даже не стал выбирать имя для своей дочери и ее мать, Сванхильд, назвала девочку Фрида, что означало «прекрасная». Таким образом, мать хотела с помощью имени дать новорожденной долгую и счастливую жизнь. Вторая дочь росла спокойная и трудолюбивая, под стать своей матери, хотя внешне: и черными волосами, и синим открытым взором, - была повторением своего отца.
Прошло еще несколько лет. Сванхильд снова забеременела и, когда на свет появилась третья дочь, Торхельм с горя напился. Он так мечтал, что теперь-то уж у него родится сын, но, увы, его мечтам так и не суждено было сбыться, поскольку после рождения третьей девочки Ингегерд, его жена так больше и не смогла забеременеть. И скоро Торхельм оставил все надежды обзавестись наследником, которому должны будут достаться все его земли и богатства.
Время шло. Текло, как воды реки. Зимы сменялись веснами, лето – осенью. Торхельм старел, а его дочери подрастали и скоро из угловатых девчушек превратились в прекрасных молодых девушек.
Когда старшей исполнилось семнадцать, вождь решил, что пора отдавать девушку замуж. Торхельм пригласил в свое поместье самых видных воинов и вождей, но его упрямая дочь никого из них не выбрала и сказала отцу, что для нее выходить замуж еще слишком рано. И, к своему удивлению, отец ей уступил, так как Лорри была его любимицей. Порой старый Торхельм горевал о том, что она не родилась мальчиком, потому что и по твердости характера, и по нраву, часто заставлявшему мать расстраиваться, из нее, как он полагал, получился бы хороший мужчина. Сын, которым он мог бы гордиться.
Лорри с малолетства почти все свое время проводила среди его воинов. И Торхельм, шутки ради, да и просто, чтобы порадовать дочь, стал обучать ее так, словно она была его сыном. В итоге к пятнадцати годам девушка отлично владела мечом, стреляла из лука в и метала ножи и топорики на зависть иным его дружинникам. А самое главное, его люди так полюбили девушку, что, наверное, пошли бы за ней в битву, вздумай старшая дочь хозяина стать во главе дружины.
Младшие девочки росли под присмотром матери и обучались всему, что должна была уметь хозяйка поместья. Все три дочери росли красавицами и это радовало Торхельма. Значит, думал он, в девках они точно не засидятся. Но сперва старый вождь мечтал выдать свою любимицу. И непременно за самого лучшего воина, какой только сыщется на севере.
Он решил, что именно ее сын и первенец получит все наследство. Вот только упрямая и своенравная дочь не торопилась с замужеством, предпочитая свободу. Подождав с год другой, Торхельм решил взять дело в свои руки.
2. Глава 1.
Лес, в котором стояла избушка ведьмы, был низкорослый. Деревья в нем росли сплошь кривые, да какие-то больные. Половина звенела листьями, половина – темнела сухими ветвями. Даже конь Лорри, словно отказываясь вести свою хозяйку в эту чащу, всхрапывал и мотал головой, отчего девушке приходилось его успокаивать.
Две курицы, сидящие в мешке, притороченном к луке седла, снова зашевелились, рванулись на свободу, закричали, дергаясь и волнуя жеребца. Лорри толкнула мешок коленом и куры немного притихли. Пригнувшись к сильной шее скакуна, девушка погладила длинную гриву, зашептав ласковые слова. Но жеребец никак не успокаивался, а уж, когда впереди показался и низкий домик с чадящей в небо черной трубой, то и вовсе поднялся на дыбы, и Лорри стоило немалых усилий, чтобы заставить его подойти к низкой, оплетенной колючим вьюном, ограде перед домом.
Спешившись, девушка привязала поводья и шагнула во двор, прихватив мешок. Уже у самых дверей, перед домом, ей под ноги прыгнула кошка. Изогнулась, показывая спину, вытянула лапы, загребла землю. Откуда она взялась, Лорри только диву далась, но кошка, зашипев на незнакомку, тут же убежала прочь, а девушка уверенно постучала в дубовую дверь.
- Кто там? – раздался сиплый голос.
- Я Лорри, дочь Торхельма! – сказала она спокойно. - Пришла просить помощи. Мне сказали, ты не отказываешься помогать людям, тем более у меня есть для тебя награда!
Несколько мгновений царила тишина, потом тот же скрипучий голос велел Лорри входить, и северянка, отворив двери, зашла в темную комнату, вдохнув густой воздух помещения, пропитанный дымом и незнакомыми запахами диких трав. Она обвела взглядом комнату и, отыскав сидящую у стола сгорбленную старушку, подошла к ней, положив перед старой женщиной на стол живой мешок.
У ведьмы Хеге были длинные, белые, словно снег, волосы и проницательные черные глаза, горевшие угольками. Она казалась маленькой и высохшей, но что-то в ее взгляде говорило о большой силе, что таилась в глубине глаз старухи.
Пока Лорри разглядывала Хеге, та взяла мешок, открыла его и выпустила кур. Пеструшки, возмущенно кудахча, тут же разбежались по углам, а ведьма, отложив мешок в сторону, подняла взгляд на гостью.
- Что у тебя за беда случилась? – спросила она.
- Мне нужно отворотное зелье, - произнесла Лорри, - такое, чтобы мужчина, выпивший его, даже смотреть в мою сторону не стал.
