Образ любого народа, создаваемый в этнографической литературе и в заметках путешественников, и реальность часто не совпадают. Русскому читателю не надо объяснять, насколько расходятся образ нашей культуры (как позитивный, так и негативный), существующий в мире, и реальная культура России. Поэтому полностью объективное представление о любом народе – только идеал, который всегда останется недостижимым.
Случается так, что ложный образ отражает суть культуры точнее, чем даже самые дотошные этнографические и исторические штудии. Поясним это на одном примере: был в доисламское время в Аравии знаменитый поэт – Имру-л-Кайс ибн Худжр ибн ал-Харис. Это он стал прообразом того самого Меджнуна мусульманской поэзии, о котором сказано:
Увидел Кайс вечернюю зарю
И стал в душе подобен янтарю.
Всегда считалось, что именно его, «Кайса из рода филархов», изгнанного в пустыню за убийство родича владыки химьяритов, великий император Юстиниан путём хитроумных интриг привёл к власти над племенем маадеев. Искусный в военном деле поэт возглавил поход в земли Сасанидов и одержал несколько блестящих побед. Но в 1927 году Гунар Олиндер опубликовал книгу, где доказал, что полководец Кайс – не тот Кайс, что в изгнании и в бою грезил о прекрасной Лейле, а совсем другой человек: некто Кайс ибн Салама ибн ал-Харис, внук знаменитого царя Неджда ал-Хариса ибн Амра ибн Худжра и праправнук основателя династии Кинда Худжра Акил а л-Мурара [Olinder, 1927, p. 114, 115]. Однако именно синкретический образ никогда не существовавшего Кайса-Меджнуна лучше всего отражает суть смутной эпохи на рубеже античности и Средних веков, когда в Древнем мире всё сдвинулось и перемешалось, когда поэты могли командовать армиями, а вожди племён свергали императоров. Поэтому-то в воображении последующих поколений оба Кайса слились в одну личность, ставшую символом того времени. Книга Олиндера была опубликована уже без малого сто лет назад, но образ Кайса остался в общественном сознании тем же, что и раньше.
Но есть культуры, о которых сложилось слишком уж искажённое представление. Это, к сожалению, относится и к догонам: побудительным мотивом к написанию этой книги стали именно вопиющие несоответствия между образом их культуры и реальным положением дел.
* * *
В марте 2015 и в январе 2016 г. я предпринял две экспедиции в Республику Мали на нагорье Бандиагара (плато Догон) в регионе Мопти Республики Мали. В 2017 и 2019 гг. ко мне присоединились Дарья Ванюкова, Ника Лаврентьева и Николай Жилин, биолог, фотограф и кинооператор экспедиции. Целью экспедиций было исследование эволюции традиционной культуры догонов в XXI в. и создание коллекции предметов материальной культуры и традиционного изобразительного искусства догонов для Музея антропологии и этнографии (МАЭ) им. Петра Великого (Санкт-Петербург). Исследования проводились в деревнях Энде, Кани-Бонзон (Кани На), Кани Комболе и Багуру (район Банкасс), в деревне Семари (Самари) в округе Дуэнца, а также в деревне Тинтан (Тинтам) в округе Бандиагара. Тут следует дать общее представление о причинах, которые делают именно догонов важнейшим объектом этнологических и культурологических исследований.
Культура этого народа привлекла всеобщее внимание после выхода в свет книги французского этнолога Марселя Гриоля «Бог воды: беседы с Оготеммели» в 1948 г. [Griaule, 1948], но, разумеется, Страну догонов европейцы посещали и до Гриоля, правда, нечасто. Заметный след в историографии догонов оставило только путешествие лейтенанта французской службы Луи Деспланя, который в начале XX в. посетил нагорье Бандиагара. Он оставил обстоятельное описание своего путешествия под названием «Центральное принигерское[1] плато: археологическая и этнографическая миссия во Французском Судане» [Desplagnes, 1907]. К сожалению, многие привезённые им материалы до сих пор остаются неопубликованными. Побывал он и деревне Энде (у Деспланя – Энгем (Engem)), причём записал и одну из версий предания об основании деревни [Desplagnes, 1907, p. 193], о чём мы очень подробно поговорим в своё время. Там же опубликованы и снимки старых кварталов Огоденгу и Энде-Во, какими они были в 1903–1906 гг. [Desplagnes, 1907, fig. 78, 222]. По фотографиям из книги Деспланя и другим снимкам начала прошлого века (илл. 2, 3 и цветная вклейка 1, 2) прекрасно видно, что старые, ныне заброшенные кварталы деревни практически не изменились с тех пор. Заметим, что достойно всяческого сожаления то, что обстоятельный труд Деспланя теперь практически забыт.
За десятилетия, прошедшие после публикации книги Гриоля, догоны, в известном смысле, стали эталоном африканской традиционности, а их культура превратилась в образец «архаичной» традиции. Но довольно быстро выяснилось, что слишком уж многие сведения, содержащиеся в классических трудах французской этнологической школы, не находят подтверждения. Так, ни одному исследователю после Гриоля не удалось обнаружить ничего, что хоть отдаленно напоминало бы собранные им мифы относительно спутников Сириуса; в монографии «Бледный лис» М. Гриоль и Ж. Дитерлен, рассказывая о миграции современных групп населения на нагорье Бандиагара (плато Догон), писали о деревне Кани На (Кани-Бонзон) (илл. 2, цветная вклейка 1) как о «ныне не существующей (actuellement disparu)» [Griaule, Dieterlen, 1991, p. 3]. Показательно, что эта ошибка не была ни исправлена, ни даже прокомментирована и в последнем издании 1991 г. (подробнее об этом см. в главе «Гриоль и другие»).
Как выяснилось, не соответствуют действительности и ставшие уже трюизмом рассуждения об исчезновении традиционной культуры догонов и/или о полной её коммерциализации. Столь же далеки от реальности рассуждения о полном подавлении традиционной религии исламом; не всегда точна информация о миграциях на нагорье Бандиагара (плато Догон), о времени основания деревень и т. д. Даже представления о географии Страны догонов не соответствуют действительности: ее территория вовсе не ограничена нагорьем Бандиагара и долиной Сено к югу от него, а простирается на запад практически до города Дженне – древнейшего города всей Западной Африки (основан в III в. до н. э.). Иными словами, даже те сведения об этнографии догонов, что считаются абсолютно достоверными, на самом деле нередко нуждаются в существенной коррекции.
После 1991 г. граждане СССР и России неоднократно посещали Страну догонов. Но регулярные полевые исследования наши соотечественники там практически не проводили. Выдающийся знаток культуры и этнографии Мали В. Р. Арсеньев (1948–2010) изучал культуры народов этой страны, говорящих на языках манде; в привезённых им в МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамеру) коллекциях по искусству и этнографии Мали имеются предметы культуры догонов, но число их невелико. Единственная экспедиция в Страну догонов была предпринята в 2008 г. старшим научным сотрудником Центра политической и социальной антропологии Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН А. Ю. Сиим (Москвитиной). В подаренной ею Кунсткамере коллекции № 7410 имеются предметы материальной культуры и искусства догонов: ритуальная лестница, жезл жреца и т. п.
