Светлана стояла
около пыльного куста отцветшей сирени, вцепившись пальцами в старенькую сумку.
Бледная, без косметики, в лёгкой летней юбке и светлой блузке. Казалось, что ей
хотелось исчезнуть, стать невидимой. Она то и дело поглядывала на парня в новых
джинсах и накрахмаленной рубашке. Парень сидел на заборчике, отделявшем газон
от нагретого асфальта. В зубах ковырял соломинкой. Ему очень хотелось казаться
безразличным, но каждый раз он вздрагивал, когда его окликали:
- Эй, ты
думай-думай!
- Оставьте
ребёнка в покое. – тихо, но отважно выкрикнула женщина.
Суд. Её
мальчика обвиняют в убийстве. Да понятно, и того мажора, убиенного, тоже жалко.
Хоть и был он, что ни на есть, мажор, но всё равно жалко. И своего жалко.
Сын хоть и
говорит, что не виноват, оттолкнул, а тот неудачно упал и умер. Родственники
мажора сделали бизнес на смерти. Она отписала им квартиру, которая осталась по
наследству от бабушки. Сейчас требуют деньги, иначе обещают засудить по самое
не хочу. И сыну её прохода не дают. Зачем он только пошёл в тот ресторан? Ленке
своей хотел показать, что крутой. Знал ведь, что мажор на его Ленку глаз
положил. Ну вот и сходили. Показал Ленке. Где теперь Ленка? Дома сидит,
прячется от родственников мажора.
- Здрасте,
Наталья Кузьминьша! – это судья пошла. Здороваются с ней, как будто у них всё
куплено. Хоть и утверждает адвокат, что дело будет рассматриваться по статье за
причинение смерти по неосторожности, но давят, говорят, что суд всё равно
переквалифицирует на умышленное убийство. Хоть адвокат и утверждает, что
невозможно это. Но мамаша мажора обещает дойти до Верховного суда. У них полный
ресторан свидетелей. А у Светы: сын да Ленка. Был ещё Мишка, да и тот куда-то
скрылся. Испугался. Честно сам признался, что боится этой семейки.
- Здрасте,
здрасте, Коровкин! – знает его по имени-отчеству. Все их знают. Весь город
держат: кого в страхе, кого на подкупе. Говорят, что хорошая это судья,
справедливая. Так ведь и ей своя жизнь дорога.
И где эту
Марину черти носят? Обещала ведь помочь, поддержать морально. Стыдно, конечно,
Маринка не успела приехать в город, как Светлана тут же со своими проблемами.
Впрочем, Марина-то в курсе давно была, по телефону созванивались.
А тут возьми
Марина, да и приедь. Почти двадцать лет прошло, как уехала отсюда. И вдруг,
нарисовалась у Светланы на пороге: «Здрасьте, не ждали? А вот она я!» Аккурат
вчера вечером и объявилась.
Светлана-то
поначалу держалась. А когда пропустили по маленькой, напряжение и стало
выходить. Не выдержала Светлана, расплакалась. Откуда ей ещё три миллиона
взять. А эти требуют. Даже если квартиру продаст, не будет такой суммы.
Мажорова семейка давит: «Нет денег? Бери кредит, коли сына хочешь сберечь!» Ну
понятно, что придётся квартиру продать... А самим где жить? Как быть? Марина-то
по телефону обещала помочь. А вчера ни слова про деньги не сказала. Просто
слушала да молчала. Светлане совестно тоже про деньги-то спрашивать было.
Утром
Марина собралась куда-то ни свет ни заря. Сказала, что хочет побродить по
знакомым местам, детство вспомнить, и ушла. На суд-то Светлана с сыном вдвоём
пошли. Совестно, наверно, Марине стало: денег нет, а чем ещё поможет? Хоть бы
морально поддержала. Хотя кому приятно связываться с подсудимыми?
- Здрасте,
Кирилл Кириллович! – прокурор пошёл. Сердитый, молчаливый. Буркнул что-то и
пошёл.
А мамаша-то
убиенного как давай причитать. А ведь только что ругалась да так, что уши в
трубочку сворачивались. Да что это, мать ведь всё-таки.
- Светлана
Николаевна, успокойтесь вы. Всё будет хорошо. Не нервничайте. – успокаивает
обвиняемых адвокат. Самый дешёвый в городе. Вчерашний студент. Никто другой не
рискнул против мажоров пойти.
Ленка-то,
Ленка, на суд сегодня тоже не пришла. Сидит дома и трясётся как осенний лист.
Пообещала мать убиенного её крутым отдать, в наказание за смерть сына. Вот
и побоялась. Бедная девчонка влипла по самое «не хочу». И уехать ей некуда, нет
нигде родных. Из простых она. Отец Лены попытался заступиться за сына Светланы,
да в больнице сейчас. Сказал, что на лестнице оступился. Оступился ли?
- Герыч,
привет! В сборе уже всё! – это ихний адвокат. Самый дорогой в городе. Говорят,
что он когда-то вместе с судьёй и прокурором в одном отделе следаком работал.
Конечно, куплено у них тут всё.
А чего это
Коровкин рот-то открыл? Да и Герыч тоже? Аж сигарета выпала изо рта.
- Марина
Вячеславовна, наше почтение! Какими судьбами вы здесь? – если бы не
позвоночник, голова Коровкина давно бы уже в штаны упала от усердия.
- Колчак, вот
встреча так встреча. Не гадала, не ведала.
Наконец-то
Марина пришла. Не подходит к Светлане. К той компании подошла. Вся сияет.
Пропал Кешка вместе со своей матерью. Думала Светлана, хоть кто-то поддержит
их, а тут оказывается. И Марина туда же...
- Вячеславовна!
Славненько, что и ты здесь. Рад-с, очень рад-с. – Герыч прям из туфель
выпрыгивает.
- Что за клуб
по интересам? – Марина само очарование. Длинное полупрозрачное
платье-разлетайка, а под ним трикотажный футляр. Светлана видела такое в
журнале мод. Такие модели советуют тем, кому за пятьдесят: чтобы скрыть
недостатки фигуры. Неужели у Марины есть недостатки. Платье мягкими складками
спадает, под лёгким ветерком волнуется. Причёска, неброский макияж. Красавица.
От неё веет уверенностью. Зря ей Света о беде рассказала. Марина скажет теперь:
«Меньше лопастями надо крутить». Это её выражение. Она так про драки всегда
говорила.
- Так вот, у
уважаемого человека тот прыщ сына убил. К правосудию взываем. А, Кириллович,
правосудие должно свершиться? – обратился Коровкин-Колчак к прокурору, который
вышел на крыльцо покурить.
Тот не обратил
внимание на говорящего. Уставился на Марину, как будто она с того света
возникла:
- Мариша!
Откуда ты? Сколько лет, сколько зим! Где пропадала-то?
- Ну, где была,
меня там нет. – улыбнулась. – Ты, что ли, в процессе будешь обвинителем? А
судьи кто?
- Судьи, так
Наталья Кузьминична, ну Кузьминых которая.
- Кузя? Судья?
Ну, растут люди, растут! Ладно, вечером встретимся, пообщаемся. – улыбнулась.
Посмотрела, как дверь за прокурором закрылась. – Ну что, Колчак, ты-то чего
здесь делаешь? Говорят, ты моего племяша прессуешь, так смотри. Я же и тебя
прессануть по старой памяти могу. – и опять улыбнулась. Повернулась гордо и
пошла к Свете. – Кеша, не трусь, прорвёмся. – повернула голову назад, подняла
руку, щёлкнула пальцами, как бы призывая к вниманию: - Герыч, ты там сильно-то
не лютуй. Сегодня я у тебя экзамен буду принимать. А меня ты помнишь, ой
противная да дотошная. Ты долго у меня в учениках ходил...
