Николай Андреевич Гребенщиков, Олег Валерьевич Белоусов - Долгий ящик

долгий ЯЩИК

Введение

Николай Андреевич Гребенщиков родился в селе Николаевка Бирского района БашАССР (сейчас – респ. Башкортостан.) Началом творческой деятельности стало стихотворение «Апрель в коротеньких штанишках», прозвучавшее 13 апреля 1963 года на Всесоюзном радио «Юность».

Долгий период своей жизни (с 1969 по 1991 годы, с незначительными перерывами) поэт жил и работал в республике Карелия, где в основном и публиковался во многочисленных изданиях.

В 1987 году закончил Литературный институт им. А.М.Горького.

Первый сборник стихов «Студёный причал» вышел в 1976 году в издательстве “Карелия” (г. Петрозаводск). В 1981 году в этом же издательстве увидел свет второй сборник «Ветер над морем». Третий большой сборник «У Гандвика на бреге» вышел также в Карелии, в издательстве “Периодика” (г. Петрозаводск), уже много лет спустя – в 2008 году. В Беломорской ЦБС самиздатовским путём были выпущены три брошюры – «У Гандвика на бреге» (малый вариант сборника), «Яблоки Елабуги. Моление о Марине» (поэма), «Le Zero et l’infini (Ноль и бесконечность)».

“Долгий ящик”… Раньше бы назвали – сборник крамолы. Я же называю “Оштрафованные строфы”. Оштрафованные недозволенностью увидеть свет. Запретом коммунистической, руководящей народом и направляющей ролью партии, казавшейся незыблемой, оказавшейся временной, как и всё, что она направляла, и всё, чем руководила, оказалось советским Вавилоном. Библейский Вавилон строили люди, отважившиеся превзойти Создателя. И Он за высокомерие и дерзость наказал их простым способом – смешал языки, отчего строители перестали понимать друг друга, и замысел их превратился в ничто.

Вавилон советский осознанно возводился на ложном фундаменте. Скрепляющим материалом была утопия и ложь. Век не забуду ленинскую фразу о рабкорах: “Если в поступившей информации с мест есть хоть 10% правды, уже можно публиковать в «Правде», что и делалось с успехом. Советский Вавилон разрушили с радостью наследники строителей, даже не потребовалось вмешательство Бога.

Стихи мои – а некоторые были написаны сразу же после «Хрущёвской оттепели» – не утратили своей актуальности. Некоторые стали появляться в печати сразу же после горбачёвского апреля 1985 г.

"ОДА К РАДОСТИ"

У этих стихов роковая судьба,

Они пролежали в утробе стола,

Не ели, не пили, не смели дышать,

Как чёрствая корка, засохла душа.

Но вот, объявился «Апрель-бокогрей»,

Стихи разлетелись

Вить гнёзда скорей.

Смотрите,

И правда, старательно вьют

И вот, "Оду к Радости"

Ясно поют.

Раньше «крамола или нет» определяли «компетентные органы». Не партийные, не хозяйственные, а «промежные» у партии органы или проще – охранка, жандармы, называемые в народе «абвгдэйкой».

Теперь, слава Богу, ничего подобного нет, и вряд ли уже когда-нибудь будет – народ изменился, повзрослел, возмужал, поумнел. Осталось бы избавиться от совдеповских комплексов. Пузо жратвой набили до отказа, не пора ли заняться каждому из нас воспитанием, возвышением, облагораживанием душ своих.

В этом деле я всегда с вами, братья и сёстры. Буду рад, если и вы останетесь со мною в друзьях.

Ник. Греб.

21.03.13. село Николаевка.

P.S. Две трети моего творчества отлёживались в «долгом ящике». Пора его освободить и обнародовать, хотя бы в электронном виде.

Неяркое солнце вечернее

Рассветному солнцу сродни.

А чей это ковшичек черпает

Питьё, погружаясь в родник?

Душа моя неутолённая

Открытий, прозрения ждёт,

Но тайна – бумага казённая -

Тебя в кандалы закуёт.

Заката как будто бы не было,

Ни неба, ни солнца-ковша.

До рези бело, и побелена,

Мне кажется, даже душа.

Кому-то края эти чудными

Покажутся, только не мне,

А я себя узником чувствую

В гнезде соловецких камней.

Таким же, как сотни и тысячи

Забывших дорогу назад,

СЛОНом не растоптанных русичей,

Цветами горят их глаза.

* СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения НКВД СССР.

Ничего не прошу,

Только рядом побудь,

Не спеши уходить,

До заката ещё далеко,

А потом (если сможешь),

Уйди и забудь.

Мне тебя и забыть

Нелегко.

Среди белого дня

Мне мерещится степь,

По степи в ковыле

Разбежались огни…

Ну, какие огни

Среди каменных стен?

В этой каменной клетке

Сияют они.

Этот свет

Изумрудней ядранской волны,

Ожидания полон

И зова души.

Среди каменных стен

Под покровом весны

Не спеши

Этот свет погасить,

Не спеши.

Неужели нельзя

Ничего разглядеть:

Обоюдостремленье

И судеб родство…

Что тревожит тебя,

Пересуды людей?

Я не верю,

Что сердце черство.

Если можешь, ответь,

Если нет, промолчи,

А пока дозревает

Прощания путь,

Не гаси,

Пусть горят позывные

В ночи,

Всё равно ты уйдёшь,

Дольше рядом побудь…

О. В. Стасовской

Я стану старым и желтушным

И раздружусь с сухим вином.

Я в молодости был послушным,

Состарюсь – стану драчуном.

Обидит кто – отвечу встречно.

Пусть буду лысый и седой,

Ты для меня пребудешь вечно,

Ты будешь вечно молодой.

Я стану старым и слезливым,

А к непогоде ворчуном.

Я в молодости был болтливым,

Состарюсь – стану молчуном.

Жизнь, что чахотка, скоротечна,

Но в сердце, стойком пред бедой,

Ты для меня пребудешь вечно,

Ты будешь вечно молодой.

Казнить иль миловать не выйдешь,

У вечности ты под замком…

Утешусь тем, что не увидишь,

Каким я стану стариком.

Вспомнил байку: петуху

Не орать советовали,

Не воспринял… Ху из ху? -

Стал петух котлетами.

На Руси во все века

Чтойть да происходит.

Тьма падёт – из кошелька

Свет златой исходит.

Ванька бражничал, хмельной,

Опосля рассола

Вынул меч кладеной,

След простыл монгола.

Дождались… Ледоход!

Сыродырчатый лёд

Разломила весна для причастья.

От причала отстав,

Под пролётом моста

Пролезают неровные части.

А душа-то? Взвилась,

Сбросив мусор и грязь,

Принялась по перилам кататься.

И упал на понтон

Набелённый бутон -

Театральная маска паяца.

Несут ему корзины свежих роз.

Несут букеты.

Оптом и поштучно –

В виде скромной пары.

Глаза до слёз платками трут

И речи у могилы произносят,

Чтоб памятник скорее

В ногах поставить и забыть.

И редко кто,

Бросая ком прощальный,

Скорбит чистосердечно

И клянётся,

Любя и помня,

Помнить и любить.

I

Отобран был союзный статус,

Отрезан северный район,

Чтоб вся Карелия осталась

Без государственных знамён.

На Колыму из приграничья,

Карандашом, а не пером,

Сослал народ одноязычный,

Чтоб обрусел скорее он.

Делили фюреры Европу:

"Suomi" вам, а "Polska" нам.

Мороз прошёлся по окопам,

Наддал ребятушкам под попу,

И выгнал на хрен по домам.

Вояки наши лажанулись,

Не проглотили пироги.

Он вскоре сдох. Домой вернулись

Потенциальные враги.

II

Был Кандалакшей клин карельский,

Где Визбор службу нёс тогда.

Виссарионыч обгоревшей

По карте трубкой! – борозда…

И отобрал союзный статус,

А сам народ в Сибирь сослал.

К войне готовился усатый,

Такой стратегия была.

Не прост и Адольф, лжеариец,

И лаптем Suppe не хлебал.