Снова этот дом. Панельный, серый. Длинный – на пять подъездов. Возле них лебеди из шин, под окнами – покрышечные клумбы-бархатцы. С торца – кривой тополь в форме буквы «Ч». На детской площадке – две лавочки друг напротив друга и ржавые качели.
Качели скрипели. Скамейки противно кусались занозами. А в последнем подъезде парила труба.
Гога так часто видел этот дом, что знал даже то, что на ощупь его панели шершавые и прохладные. Но видел только во сне. Наяву – никогда.
Обычно двор был безлюдным. Иногда появлялись силуэты – на лавочках, на качелях – но, когда он подходил, они рассеивались.
Но сегодня Гога не был одинок.
На качелях не силуэт – человек. Девушка. Оранжевая футболка и черный хвост, такой длинный, что его кончик завернулся за ремень джинсов. Она раскачивалась, отталкиваясь одной ногой.
«Сейчас исчезнет», – думал Гога, подходя ближе.
Фигура оставалась плотной.
«Она напугается, когда я подойду».
Но губы вдруг сложились и сделали невозможное.
– Эй, – четко произнесли они.
Белый кроссовок уперся в землю. Качели остановились. Девушка обернулась. Лицо в веснушках, брови, и глаза, и губы – светлые. Если бы не черный хвост, была бы как с картин Ренессанса из альбома, что остался Гоге от отца.
– Привет, – сказала она.
И улыбнулась. Превратилась не в красавицу, нет: гораздо лучше. От нее исходили свет и тепло. Показалось, что они знакомы тысячу лет, хотя Гога не сомневался, что никогда ее не встречал.
«Ты хорошенькая», – захотелось сказать. На то ведь это и сон: в жизни Гога и не мог говорить, и не бы решился на такое признание.
Но он не сказал. Не застеснялся – проснулся: твердая рука тетки теребила его за плечо. Как невовремя! Он сморщился и засунул голову под подушку, но та же самая рука ее скинула и продолжила тормошить.
И все же было радостно, как будто бы Гога встретил эту девушку в жизни, а не во сне. Умываясь, он увидел в зеркале, что улыбается.
Тетка поставила перед ним тарелку. Яичница оказалась недосоленной.
– Жуй живее! Меня точно накажут, если снова опоздаю, – тетка широко открывала рот. – Как представлю, что в следующем году опять будем вставать в шесть утра и через весь город ездить в твой интернат…
Тетка, похоже, себя им пугала. Не могла смириться, что решила отступить после стольких лет? Сам-то Гога только рад вернуться в мир тишины. Потому и разбитый слуховой аппарат – второй за два года – его огорчал далеко не так, как ее.
– Не заводится, – пробурчала она, несколько раз повернув ключ в замке зажигания, когда они сели в машину. – Видишь? – она повернулась к Гоге. – Снова аккумулятор.
Он кивнул. Она бы давно купила новый, если бы не сосед, который уже дважды прикуривал ее потрепанную «Короллу».
Гога бы охотно сказал ей об этом, но она из принципа отказалась изучать язык жестов, а ему ничего не дали занятия с ее логопедами. Результатом не было даже такое четкое «эй», как во сне. Так что он или кивал, или, когда без этого совсем не обойтись, писал записки. Только сейчас точно не тот случай.
– Подожди меня.
Гога даже кивать не стал. Куда он денется?
Он пролистал в телефоне соцсети. Пара оскорблений от сторонников Рыжего, «привет, ты чего молчишь» от интернатского друга Степки. На сайте с артами Гогин человек-волк набрал еще десять лайков.
Это много времени не заняло, а тетка, похоже, совсем забыла о том, что спешила. Гога достал из рюкзака ручку и тетрадь, которую уже давно использовал для половины уроков. Не зря же такие называют общими, да? Но к учебе он охладел, так что большую часть страниц занимали не уравнения, а рисунки.
Открыв тетрадь на свободном месте, Гога сделал первые штрихи. Удлиненный овал, короткий вздернутый нос… Он почти закончил, когда вернулась тетка. Довольная, но без соседа. Взглянула в его тетрадь:
– Подругу нашел? А что не сказал? Раньше ты мне обо всем рассказывал.
Гога пожал плечами.
Тетка повернула ключ в замке, и на сей раз машина отчего-то сразу же завелась. Гога беззвучно рассмеялся.
– Поганец! – мирно сказала тетка.
***
Комок жеваной бумаги прилетел прямо в шею. Противно! Но следующий выстрел попал мимо цели. Стрелок угодил в доску в шаге от зашедшей в класс Натальи Игоревны.
– А ведь взрослые люди! Десятый класс!
На ней сегодня длинное синее платье, как будто не в школу пришла, а на корпоратив. На переменах девчонки часто сплетничали про историчку, и иногда следить за злыми движениями их губ бывало занимательно. Но сейчас Гога смотрел не на нее, а на открытую дверь.
Он сидел на первой парте в шаге от нее – лучшее место в классе. И все время ждал: конца урока, школьного дня и, наконец, года, когда он наконец выйдет через эту дверь и больше не войдет.
Отгородив тетрадь левой рукой как забором, он принялся рисовать «Теслу». И не сразу заметил, что класс оживился. Подняв глаза, Гога увидел у доски директрису и… Не может быть! Это определенно была девчонка из вчерашнего сна, пусть на ней и скучный темный костюм вместо яркой футболки, а волосы собраны в кулек.
И она тоже смотрела прямо на Гогу, удивленно приподняв светлые брови. Новая ученица?
Директриса, наверное, представила девочку, но стояла в пол-оборота, так что Гога не узнал, как ее зовут.
– Садись вон туда на первую парту, Алина, – восполнила этот пробел Наталья Игоревна. И показала на место рядом с Гогой.
Может, это и сейчас сон? На всякий случай он воткнул острие ручки между пальцами. Ничего не изменилось, только больно и из стержня выпал шарик. И чем теперь рисовать?
Девчонка села и что-то шепнула, обдав запахом жевательной резинки.
Гога посмотрел на ее губы, чувствуя, как отчего-то краснеет.
– Привет, – шевельнулись они. «Привет» – совсем, как во сне, да только это точно не сон. Но как же такое может быть? – Я Алина, а ты?
Вздохнув, Гога кивнул. Если бы он не сломал ручку, то смог бы написать свое имя. Можно набрать и на телефоне, да только тот в рюкзаке, а Гога прямо перед самым носом у исторички, которая увидит и отнимет его до конца урока.
– А, поняла, не мешаю, – шепнула девчонка и обернулась к говорившей что-то Наталье Игоревне. Стала прилежно слушать.
Сердце у Гоги колотилось. Он ощущал стук, но не слышал, и очень надеялся, что не слышит и соседка.
***
Гога успел первым выйти из класса, как обычно. Но почему-то руки дрожали, когда он заталкивал в свой рюкзак тетрадь, учебник и бесполезную ручку. Впереди – большая перемена, и ничего приятного она не сулила, так что Гога думал побродить вокруг школы.
Он пошел к лестнице, когда кто-то догнал его и ткнул в плечо. Началось! Наверняка это снова Рыжий и его толпа.
Гога резко обернулся – и увидел новенькую. Наморщив нос и сдвинув брови, она шевелила губами:
– Ты чего?
Перекинув рюкзак подальше за спину, чтобы освободить руки, Гога сложил указательные пальцы крестом и поднес к губам.
