Мир живет в своем ритме, вечно живет, вечно меняется. Но бывают моменты, когда хочется от всего этого скрыться, это случилось и со мной. В день моей свадьбы я поймала своего благоверного за изменой… От стыда и боли мне хотелось умереть на месте, но не из такой я породы. Его вещи феерично летели из окна десятого этажа, замки в квартире сменены, а на возвращенные с тура в Египет деньги я купила билет в старый и уютный домик моей прабабушки, в котором я не была больше десяти лет.
Сев в пустое купе, я наконец смогла немного успокоиться. Наконец-то этот ад закончился. Огни Москвы были все дальше, возвращая покой в мою душу. Ничто не заставляет анализировать свою жизнь так, как четырехдневный монотонный звук едущего поезда. Временами на меня накатывала депрессия из-за случившегося, но бутылка шампанского как-то разбавляла мою меланхолию, как и пара попутчиц, которых я встретила в дороге.
Разговор всегда был один и тот же, мужчины, проходящие мимо, невольно улыбались, слыша наши нетрезвые тосты в стиле «Все мужики – сволочи», были и те, кто хотел возразить. Так я познакомилась с Павлом из восьмого купе, который яро отстаивал мужчин до последнего, пока не услышал всю историю от начала и до конца.
Мои попутчицы благополучно сошли на одной из станций, а пить в одиночку я не хотела, решив найти себе компанию. Дойдя до восьмого купе, я несколько раз постучала в запертую дверь.
– Можно? – спросила я. Было довольно-таки поздно, но через несколько минут дверь все же открылась. Павел тоже путешествовал в одиночестве.
– Хочешь выпить? – спросила я его с порога, не заметив, что на нем, кроме боксеров, ничего нет.
Тут поезд ощутимо дернуло, и я буквально навалилась на мужчину, едва не упав на пол. Павел умело меня перехватил, отобрав бутылку гнусного пойла, которое в вагоне-ресторане именовали гордо вином, и усадил напротив себя, накидывая поверх голого торса майку.
– Это дерьмо я пить не буду, да и тебе не советую, – сказал Павел, отставляя «вино» в сторону, доставая бутылку хорошего коньяка, которая лежала в его спортивной сумке.
– Итак, по какому поводу пьем? Не просто так же ты третьи сутки бухаешь, не просыхая, что стряслось-то? С парнем поссорилась? – спросил Павел, доставая бутылочку колы. Он явно и сам собирался пригубить во время поездки, но так и не решился.
Он аккуратно разлил коньяк по стаканам, беспощадно разбавив его колой, чтобы больше меня не спаивать. Не знаю почему, возможно, со мной сыграл злую шутку алкоголь, а может, тот факт, что больше мы никогда не встретимся, но я все же решила высказаться:
– Нет… с мужем… точнее, уже бывшим… или не… а, неважно, – произнесла я заплетающимся языком. Хоть и разбавленный, коньяк умел хорошо бить в голову.
– Неужто изменил тебе?.. Не понимаю. Фигура у тебя отпад, да и вообще… Может, какая из завистниц тебе лапши навешала, а ты ополчилась на мужика… – произнес Павел, осушивший второй стакан, в котором коньяка было в разы больше, чем колы.
– Снова эта ваша хваленая солидарность. Да я его с поличным на этой швабре Людке застала, да еще и в день нашей свадьбы!! Вокруг друзья, родные… А она на нем гарцует… – вспылила я, осушив стакан залпом, после чего взяла со стола вино и побрела в сторону своего купе. Ближе к полуночи в купе постучали.
– Да будет тебе, не обижайся. Я не хотел обидеть. Просто не мог поверить, что такое возможно. Да и чтобы так… Всё-таки ты права… Все мужики – козлы и не умеют ценить тех, кто рядом. – Эти слова захмелевшего Павла впервые за долгое время заставили меня улыбнуться. Мы просидели практически до утра.
Я проснулась лишь под вечер – меня разбудила проводница. Женщина несколько улыбнулась, лукаво подмигнув.
– Марьино через десять минут, – прошептала женщина, все так же улыбаясь. Осмотревшись, я поняла, что нахожусь не в своем купе, а мне в спину кто-то дышит. Аккуратно выбравшись из-под простыни, я увидела небезызвестного Павла, который мирно посапывал.
«Боже, сколько можно было вчера выпить?» – простонала я в собственных мыслях, начав экстренно одеваться.
Больше всего меня беспокоили куда-то запропастившиеся кружевные трусики, которые были на мне вчера, но искать их времени не было. Вернувшись в свое купе, я обнаружила его в идеальном состоянии, как и оставленные вещи, что несказанно радовало. Собрав вещи, я направилась в сторону выхода, задержавшись возле восьмого вагона. Павел все еще спал.
«Может, оставить свой номер?» – подумала я, как тут же сама задушила этот порыв в зародыше.
– У него своя жизнь у меня – своя. Мы были пьяны. И вообще, не помню – значит, не было, – решила я и поспешила к выходу, поскольку остановка на этой станции была всего три минуты.
***
– Женщина… вы не знаете, куда пропала девушка из четвертого вагона? – ближе к обеду следующего дня спохватился проснувшийся Павел, начав расспрашивать проводницу.
– Так она сошла на прошлой станции, – ответила женщина, отправляясь дальше разносить чай. Павел до самого приезда боролся с желанием вернуться к той незнакомке из четвертого купе, но он не мог. Сохранив на память ту самую недопитую бутылку коньяка.
Выйдя на станции, я в смешанных чувствах побрела по полусонному поселку в сторону автостанции, чтобы сесть на автобус до поселка Степное, где жила моя бабушка Аня, которая умерла за год до всего этого кошмара. Только там я чувствовала себя в безопасности, вдали от всех и всех этих проблем. Насчет денег я не сильно переживала, так как перед отъездом сдала свою квартиру на полгода за весьма хорошую сумму, которой с лихвой хватит на пару лет в лесной глуши.
Выйдя к автостанции, я увидела довольно забавную картину: на широкой дороге какой-то мужик пас гусей, а над ним неоновой вывеской переливалась надпись «Магнит» – магазин находился в старом здании дворца пионеров.
– Даже сюда добрались, – с улыбкой произнесла я, сделав фотографию на смартфон, выкладывая ее в «Инстаграм». Как только обновилась страница, появился первый комментарий. Я знала, от кого он, и уже начала жалеть о том, что вовсе не удалила свою старую страницу.
«Зая, хватит дуться. Нам нужно встретиться. Да, я был не прав… Ты не так все поняла…» Когда я прочитала первые строки его комментария, меня чуть не вывернуло.
«Вот же двуличная тварь!» – подумала я. Передо мной стояла дилемма – отвечать или нет, и я все же решилась.
«Как то, что ты трахал Людку в день нашей свадьбы, можно по-другому понять?! Между нами все кончено! Можешь даже не пытаться вернуться в мою квартиру – я ее сдала и поменяла замки», – написала я, на моих глазах вновь появились слезы.
– Будь он проклят! Он и его шалава! Я не буду больше лить слезы из-за этого мелочного куска дерьма, – сказала я, крепко сжимая смартфон, как тут я услышала хруст.