Огромные огненные протуберанцы, как гигантские кнуты отрывались от поверхности Солнца и, медленно расправляясь, беззвучно щелкали, выбрасывая в окружающее космическое пространство огромные облака плазмы, которые постепенно гасли и растворялись в леденящем мраке Космоса.
Выброшенное очередным протуберанцем огромное энергетическое облако растворилось не полностью, оставив после себя небольшой, в сравнении с ним, огненный шар, который, вырвавшись из этого все испепеляющего пламени, повисел немного, словно ориентируясь в окружающем пространстве, немного изменил свою траекторию, и легко, словно мощное гравитационное поле совсем не оказывало на него никакого влияния, сверкнув быстрой искрой, исчез в бескрайней ледяной пустоте Космоса…
…Аарон с грустью смотрел на медленно плывущую перед ним планету. Издалека она еще казалась такой родной и знакомой, отчего внутри все сжалось, защемило и сладко заныло, но чем ближе он подлетал к ней, чем больше она увеличивалась в размерах, тем явственней и четче проявлялись те небольшие мелочи, от которых постепенно росло легкое и неприятное чувство обмана. Так бывает, когда вдруг увидел далеко впереди своего старого доброго друга, но чем ближе подходишь к нему, тем яснее становится, что ошибся, обознался, этот человек просто очень похож на него.
Раньше она была более голубой и менее прозрачной. Контуры материков, как черты лица, изменились до неузнаваемости. Появилась новая соседка, новый спутник…
Нет, нет, неправильно. Пожалуй, это можно сравнить с тем, как когда встречаешь человека, которого не видел очень давно, почти всю жизнь, узнаешь его издалека, но чем ближе его видишь, тем больше замечаешь те отпечатки, которые оставило на нем время. Морщины, изменившие черты лица, сутулая осанка, седые волосы. Разве только глаза… Глаза, как большой бездонный океан, остался теми же.
–
Что ж, я тоже сильно изменился, – вздохнул Аарон. – Меня теперь тоже трудно узнать…
