Сняв на время одиноко стоящий коттедж, Елеопович даже не подозревал, что этот дом на холме создаст ему определённые сложности.
Уже в первый день, укладываясь спать, он, чисто случайно скосив глаза на дешёвый ламинат, увидел не доски, плотно прилегающие друг к другу, гладкие и покрытые лаком, но какие-то жерди и/или коряги; полусгнившие, трухлявые балки с огромными щелями, из-под которых на гостя злобно глядели мириады чьих-то жадных, любопытных глаз – всё в лучших традициях Альфреда Хичкока.
«Померещилось», – сказал самому себе Елеопович, – «Привидится же! Я точно помню, что эта вилла, эта фазенда выглядела прилично не только снаружи, но и изнутри».
Согласно давно устоявшейся традиции, Елеопович имел обыкновение что-либо читать перед сном. И почему-то именно сегодня, именно сейчас ему вспомнилась книга, в которой Бог и Дьявол спорили друг с другом – но и шутили и даже договаривались о какой-то сделке. Книга была прочтена единожды лет тридцать назад, и кто её автор, Елеопович уже не припоминал.
Похоже, что предыдущие хозяева покинули дом в спешке – в тумбочке рядом с кроватью Елеопович обнаружил то ли записную книгу, то ли блокнот, то ли старую тетрадь – старую, грязную, рваную, истёртую.
Судя по всему, то оказался дневник некоего сэра мистера Вронга.
Любопытство пересилило сон и усталость, и Елеопович принялся тщательно, внимательно штудировать записи из дряхлого, обветшалого источника – если так можно назвать этот странный дневник, полный не менее странных заметок и примечаний.
Чем дальше и чем дольше углублялся Елеопович, тем больше он убеждался в том, что господин Вронг либо сумасшедший, либо глубоко несчастный человек: каждая новая его запись была страннее предыдущей! Более того, Елеопович выявил некую тенденцию, а именно: со временем негативное, отрицательное возобладало над позитивным, положительным в этом «докторе» (как он сам себя величал).
