Зима выдалась холодная, да снежная. Сколько зверья лесного полегло, не найдя еды уже и не сосчитать. Ветви деревьев с трудом выдерживали снеговые шапки, молодые деревца ломались прямо на корню, поэтому весну встречали бурно и радостно, жгли высокие костры, водили хороводы.
Половодье не заставило себя долго ждать и с растаявшим снегом поднялись реки из берегов и проложили себе новые русла.
По одной из таких рек плыла последняя льдина, тяжелее остальных и белее, с черным ядром внутри. Как ни старался теплый ветерок никак растопить ее не мог, даже вода не уменьшала ее размер.
– Говорю тебе, там что-то в ней сидит! – Голубоглазая девица всплеснула по воде чешуйчатым хвостом, ярко переливающимся на солнце.
– Даже батюшка не справился, никто не может растопить этот лед. И нет там никого, – ее собеседница, расчесывала золотые волосы костяным гребнем, украдкой поглядывая на льдину, – кусок гряди, да и только, слишком много чести ее расплавлять.
– А я слыхивала, что сила из него исходит не человеческая. – Не унималась голубоглазая русалка. – Был бы обычной льдиной давно бы растаял, вон как солнце палит.
Морщинистая голова показалась из воды рядом с русалками.
– Не обо мне ли судачите? – Отвлек их скрипучий голос.
Из воды выплыл пожилой мужчина, кожа отдавала зеленцой, на голове красовались редкие волосы, украшенные ракушками и частями рыболовной сети.
– Батюшка! – Обрадовались молоденькие русалки. – Смотрим на льдину эту и диву даемся, откуда такая невидаль в нашей реке взялась!
– Да-а, странности творятся. – Старик чешуйчатой рукой легонько тронул льдину. – Неподвластна мне она, да и сама не растает.
– Что же делать с нею будем? – Всплеснули русалки хвостом по воду.
Мужчина лишь плечами пожал.
– Пусть постоит пока, авось сама растает. – Махнул сухонькой рукой водяной и скрылся в реке.
– Может по течению ее пустить? Пусть другие с ней мучаются? – Предложила та, что постарше.
Младшая кивнула. Так русалки несколько раз пытались сдвинуть лед с места, от берега его оттолкнуть, но тот как будто прирос.
– Это потому что ты плохо стараешься! – Фыркнула младшая.
– Просто ты мелкая и не на что не годная! – Вспылила другая.
Спорили русалки почти до вечера, только фигура, шедшая по колено в воде, распугала их. Дева в белых одеждах неспешно двигалась против течения к месту, где стоял кусок льда.
Не простая девица шла, позвякивая украшениями из злата и каменьев, украшающих запястья и шею девушки, платком закрыты волосы и венец поверх головы.
– Берегиня, приветствую! – Одна из русалок показалась на поверхности. – Все уже попробовали, даже ты пришла.
– Я чувствую там дитя, – дева положила руки на лед, – где-то глубоко внутри замерло сердечко.
– Она мертва?
– Нет, просто спит в летаргическом сне, кто-то захотел сберечь ее, правда способ выбрал не очень действенный.
– Кто же сделал такое?
Берегиня лишь плечами пожала.
Провела рукой по поверхности, прислонилась лбом, нашептывая слова волшебные и потеплела льдина, пошла по ней рябь, как будто водяной поток заструился внутри.
Секунда.
Разлетелась глыба на сотни мелких осколков, а из ледяной тюрьмы выпал ребенок, быстро погружаясь в воду.
– Достань! – Скомандовала Берегиня русалке.
Та нехотя нырнула, но все-таки достала ребенка положив на траву.
– Ты смотри-ка, девчонка! Не останови ты меня, русалкой бы сделала.
– Рано ей еще русалкой становиться. – Усмехнулась Берегиня осматривая ребенка. – Есть в ней что-то… Не могу разобрать что.
– Ну мы с тобой бессильны. – Пожала плечами русалка, поднимая из воды лазурный хвост.
Берегиня лишь вздохнула, она тоже из воды выйти не могла, духом существующим только у воды была, детей спасала, да путников по берегам.
– А давайте я ее просто съем? – На березе в ночной темноте засветились два желтых фонарика.
– Нет уж, не для того я силы свои тратила ее изо льда освобождая. – Погрозила коту Баюну Берегиня.
– Ну а что делать-то с ней? – Он лениво потянулся, явно не желая спускаться, но кошачье любопытство взяло свое.
Кот деловито подошел к лежащему без сознания ребенку. Черные волосы обволакивали ее подобно кокону, белая кожа выглядела безжизненно.
– Как будто мертвая. – Баюн хлопнул пушистой лапой по детской макушке, вызвав недовольный рокот Берегини и русалки.
– Живая она, чувствую в ней силу. – Настаивала дева.
– Ладно как скажешь, – отмахнулся кот, – я только проверю кое-что.
Кот запел, утробно, гулко, так что ветер в деревьях вторил ему, у берега затих камыш, даже лягушки предпочли затихнуть.
– Ну что, проверил? – Усмехнулась русалка.
Не просто песня была это, то сказ Баюна был, мог этот звук любого путника усыпить, вытянуть силы жизненные и убить во сне. Только с этим ребенком не получалось провернуть подобное, что позабавило кота.
– Давайте я людям ее выведу, все-таки человеческий ребенок, почто ей у нас оставаться?
– Ой лучше сразу в реку кидай, – хмыкнула русалка, но поймала гневный взгляд Берегини, – а что? Они все равно в реку мне ее скинут, нарекут каким-нибудь чудом лесным – и дело с концом.
– Сам ее отнесу, вас в свидетели беру, что ребенок теперь мой и реке не принадлежащий.
Фыркнул кот заметно увеличиваясь в размерах.
– Кладите, – скомандовал он, подставляя свою цветную спину, – да аккуратнее, чтоб не свалилась, путь-то не близкий!
На том и порешили. Понес кот девочку в маленькую деревушку на окраине леса, там и люди добрее были и народу не много.
Тем более знал кот одну семью в крохотном покосившемся домике, женщина там жила сердобольная, сына растила, о дочери мечтала, да мужа недавно схоронила. Тяжело им с мальчишкой жилось, но не жаловалась она на трудности, в поле за десятерых работала да песенки под нос напевала.
Хозяйство было не большое, кобыла, корова, да с десяток кур. Мальчонка ими занимался, ходил на пастбища, кормил, да двор подчищал, как мог помогал матери в свои десять лет.
День и ночь кот бежал, и только под утро нового дня добрался до маленькой деревушки. Положил ребенка под раскидистым дубом на лесной окраине – знал, в лес просто так людей не заманишь, дальше не пойдут.
Заприметил белок, окликнул их, прося о помощи. Не хотели спускаться, до последнего сидели в ветвях да трясли хвостами, но осмелились, и послушно уселись на голенькое тельце девчонки.
Сам же Баюн встряхнулся, шерсть старую скидывая, да уменьшаясь до размеров обычного кота. Потянулся, выгибая спину. Его пестрая спина теперь горела рыжим огнем, под стать белкам, так уж повелось у местных жителей, что рыжие животные к достатку и благосостоянию.
Кот призывно поскреб входную дверь несколько раз подав голос, это подействовало и на порог вышла женщина, она заметно хромала на правую ногу.
