Надо, во что бы то ни стало, согнать с себя эту сонную одурь. Я, ведь, не у себя дома в опочивальне, а явно где-то в людном месте: словно сквозь вату доносятся до меня многочисленные приглушённые голоса. Чувствуется, что люди стараются говорить потише. Иногда раздаются вежливые смешки и какое-то позвякивание. «Посуда,» – промелькнуло в затуманенном мозгу.
В следующую секунду я вздрогнула, потому как ощутила на щеке и шее чьё-то постороннее дыхание.
– С вами всё в порядке? – услышала я участливый женский голос.
Голос был совершенно незнакомым, но его интонации были настолько добрыми, что мысли о грозящей мне опасности, не успев вспыхнуть, погасли. Я потрясла головой и этим окончательно разогнала остатки своей странной полудрёмы.
– Да-да, конечно! – ответила я бодренько и подняла глаза на женщину, склонившуюся надо мной.
Это была не женщина даже, а совсем молоденькая девушка. Как только родители не боятся отпускать её на работу? Впрочем, место здесь приличное и чистое. И, если чадо желает самостоятельности, то почему бы и нет? Моя любимая кофейня в самом сердце нашего города!..
Минуточку! Какого города? Что за кофейня ещё такая? И чья это – моя?.. На секунду я впала в полнейшее отупение. Мир вокруг меня, только что обрётший ясность и узнаваемость, снова закрутился, пытаясь слиться в какую-то непроглядно-серую воронку.
Кажется, нахлынувшие мысли и чувства мгновенно отразились на моём лице, потому что юное создание ещё более участливо поинтересовалось:
– Вы уверены?
– Да, всё в порядке! – снова, как можно бодрее, соврала я. Действительно, всё в полном порядке, не считая того, что я не помню, кто я такая, где живу и как сюда попала.
Взяв себя в руки, я начала лихорадочно соображать, что ещё говорят в таких случаях. Память услужливо выдала фразочку про счёт.
– Принесите счёт, пожаллста! – Энергично выдала я.
Лицо девушки слегка вытянулось в вежливом недоумении.
– Так, вы даже не притронулись к кофе! Он совершенно остыл. Принести вам горяченького?
При мысли о горячей жидкости меня почему-то передёрнуло.
– Нет, ни в коем случае! – запретила я, вызвав новую волну недоумения. – Я всегда пью только холодный кофе и никакой больше. Мне так нравится!
Девушка, по-видимому, осознав мою безнадёжность, плавно удалилась и появилась через минуту, неся папочку с чеком. Удовлетворённо отметив, что сумма в нём соответствует чашке моего «любимого» холодного кофе, я открыла сумочку. Чего в ней только нет – чёрт ногу сломит! Под руку попались губная помада, ключи от машины, ключи от квартиры, ещё какие-то ключи… Что за напасть? Ключницей я, что ли, работаю? (Я работаю? Интересно, где. О, Боги, что за бредовая ситуация!)
Докопавшись до дна серебристо-серой сумки-конверта, я выудила-таки что-то, напоминавшее, кошелёк. Это был кокетливый тёмно-красный, расшитый бисером, кошелёчек. Неожиданно.
Расстегнув застёжку-молнию, я приятно удивилась тому, что денег на оплату счёта хватает. Однако это была почти вся моя наличность. Торопливо сунув деньги в папочку, я отхлебнула несколько глотков остывшего кофе, чтобы совсем уж не огорчать молоденькую официантку. На вкус – чистая отрава. Стоп, стоп и ещё раз стоп!
Отрава? Отрава?!
Что-то во мне всколыхнуло это слово. Мысли, словно частицы кофейной гущи, заплясавшие после встряхивания чашки, принялись беспорядочно кружиться. Остановить их «броуновское движение», которое, как я уже поняла, всё равно ни к чему не приводит, удалось только очередным усилием воли. Хватит. Пора уходить отсюда, пока я чего-нибудь не натворила и не поехала отсюда в компании санитаров, наряженная в последнюю модель смирительной рубашки.
Покидав в сумочку всю свою коллекцию ключей, помаду и прочее барахло, я устремилась к выходу. Прямо у входной двери висело большое зеркало, отражавшее человека в полный рост.
Мельком взглянув на себя, я вздрогнула и в очередном приступе полного недоумения застыла перед холодным, бесстрастным стеклом. То, что оно отражало, вовсе не было ужасным или безобразным, просто я ожидала увидеть в этом зеркале совсем другое лицо. Какое другое? Не знаю. Любое, только не это.
Да, что там лицо! Я вообще надеялась встретить в зеркале совсем другого человека! Это не мой рост, не моё телосложение, не моё… всё, одним словом не моё. Вот, только это выражение лица потерявшейся в новой большой квартире пятилетней девочки было знакомым. Да, и с состоянием, мягко говоря, крайнего удивления в последние полчаса я уже успела сродниться.
Из зеркала на меня смотрела бледнокожая молодая женщина с точёными чертами лица и вьющимися светло-рыжими волосами. Ростику она была не большого и не маленького, так, ни то ни сё. Шейку имела тоненькую, я бы даже сказала жалкую. Ручонки худенькие, запястья, словно у ребёнка, хотя возраст явно далёк от подросткового. В общем, соплёй перешибёшь.
Одета в какие-то широкие чёрные штанцы, подметавшие пол, и облегающую блузку вишнёвого цвета. Последняя ей, то есть мне, очень шла, поскольку идеально сочеталась с краской стыда, постепенно заливавшей моё лицо. Рыжие люди часто бывают белокожими и очень легко краснеют. Мама говорила ещё…
Стоп! Мама – вот начало начал. Мама часто рассуждает о рыжих белокожих людях вроде меня и называет меня при этом… Как же она меня называет? В мозгу возникло и принялось кривляться на все лады опять то самое слово. Отрава. При чём тут отрава?! Мама-то как меня звала?
Подавив желание просто разреветься при всём честном народе, словно коровушка на выгоне, я метнулась к выходу, чуть не сбив с ног молодую парочку. Как они умудряются везде ходить в обнимку и не застревать при этом в дверях? Благодарение мне – застряли.
– Смотреть надо! – пропищала похожая на встрёпанного воронёнка девушка, уставившись на меня круглыми глазами-сливами.
Её спутник в грязно-бежевой ветровке что-то возмущённо, но словно бы понарошку, забубнил, явно не собираясь устраивать настоящий скандал.
Пробормотав дежурные извинения, я кинулась дальше и в итоге очутилась на парковке. Вытащив из сумочки ключи от машины, я на миг застыла, соображая, которая из них моя. Тут меня осенило: кнопка сигнализации! Какая машина ответит, та и моя. Ответил седан тёмно-вишнёвого (что за напасть?!) цвета. Не самое крутое на свете авто, но и далеко не позорное. Ключ подошёл. Вот, и ладненько.
Усевшись на прохладное серое сидение, я снова принялась рыться в сумочке. Знакомые уже несколько связок ключей непонятно от чего, расшитый бисером и почти пустой кошелёчек, разбухшая от бумаг, бумажонок и бумажечек записная книжка и, наконец-то ценная находка – портмонэ! Так это теперь называется.
