«Неверный пароль».
Это сообщение выскочило как насмешка над ней, и Клэр едва не стукнула по монитору. Она, конечно, понимала, что подобрать пароль к компьютеру отчима будет не так просто, но не думала, что на это уйдет около пятидесяти попыток в течение трех недель. Как это делают хакеры, уму непостижимо!
Положив пальцы на клавиатуру, она закрыла глаза, размышляя над очередным вариантом пароля. Голоса, раздавшиеся в коридоре, заставили ее похолодеть.
Она не смогла бы объяснить, почему оказалась в этом кабинете, в то время как внизу шел роскошный прием – ее прием. Она метнулась к створке большого окна во всю стену, раздвинула портьеры, повернула ручку, открыла огромную створку и проскользнула на балкон.
Она успела закрыть окно как раз в тот момент, когда открылась дверь в кабинет. Прижавшись ладонями к шершавой кирпичной стене, она бочком прошмыгнула в дальний от двери угол балкона.
С неба падали снежинки, украшая улицы Джорджтауна белым покрывалом. В Вашингтоне редко видели снег в декабре. Ей повезло.
Она обняла себя руками: вечернее платье без рукавов, с открытыми плечами – не подходящая одежда для того, чтобы подышать свежим воздухом. Она не могла долго оставаться здесь, иначе, когда охрана отчима найдет ее, им придется отколупывать ее примерзшее тело от кирпичного фасада таунхауса.
Балконные двери распахнулись, и Клэр вжалась в стену. Ее отчим, сенатор Спенсер Коррел, должно быть, заметил незадернутые портьеры и решил выяснить, что там происходит. Как она сможет объяснить, почему торчит на заснеженном балконе в вечернем платье в разгар приема?
– Люблю, когда в Вашингтоне идет снег, – бодро произнес отчим. Похоже, он не подозревал, что здесь кто-то прячется, хотя ей показалось, что его голос прозвучал несколько натянуто. Должно быть, он притворялся, но, с другой стороны, разве он когда-нибудь вел себя иначе?
– У нас в Южной Каролине не бывает белого Рождества, так что, возможно, мы тут задержимся, чтобы насладиться атмосферой.
Южный выговор этого человека выдавал в нем уроженца того же штата, что и ее отчим. Она лишь надеялась, что снег радует гостя не настолько сильно, чтобы он вышел на балкон.
– Предлагаю вам так и поступить. Что может быть лучше Рождества в Вашингтоне?
Судя по голосу, Спенсер был совсем близко, она даже удивилась, как он не замечает ее дыхания в холодном воздухе. Опасаясь, что он все-таки заметит, она почти не дышала.
– Это будет особенно радостное Рождество для вас, сенатор Коррел, если вы проголосуете за… э-э-э… субсидию.
– Считайте, что дело сделано. Сегодня я представлю вас моему помощнику. Трей позаботится о деталях. После сегодняшнего вечера ваш начальник может быть уверен, что все будет как надо.
– С нетерпением жду этого. Сегодня у вас толпа народу, сенатор. Как я понял, ваша падчерица Клэр – отличный специалист по сбору средств.
– Если вы имеете в виду то, что она безжалостная мегера, готовая любого взять за горло, то да, это Клэр, – хмыкнул Спенсер. – Такая же, как и ее мать.
Холод пробежал по венам Клэр. Пренебрежение в голосе Спенсера, с которым он упомянул ее мать, подстегнуло ее подозрение, что он как-то связан с ее смертью. Может быть, если она обнаружит, чего он добивается, организуя свои многочисленные акции по сбору средств и встречаясь с людьми, подозреваемыми в терроризме, она наконец-то найдет доказательства, связывающие его с так называемым «несчастным случаем», в котором погибла ее мама.
– Ваша жена была замечательная женщина, – послышался звук удаляющихся шагов, и Клэр не услышала ответа Спенсера на комплимент по поводу его покойной жены, так как двери балкона закрылись.
Она глубоко вздохнула и содрогнулась от холода. Вернуться в кабинет она не могла, там все еще оставались отчим и его приятель.
Она повернулась к низким перилам балкона и заглянула через край.
– Собираетесь прыгнуть?!
У нее перехватило дыхание, и она резко повернулась в ту сторону, откуда доносился голос. За пределами освещенного круга стоял человек в черном пальто. Что он здесь делает, и, что еще важнее, зачем он так громко кричит? Она прижала палец к губам и помотала головой.
Он уловил, в чем дело, пожал широкими плечами и завернул за угол дома, взмахнув своим красным шарфом.
Может ли вечер стать еще хуже? Она потерла замерзшие руки, не чувствуя кончиков пальцев.
Когда на балконе перестали плясать тени, отбрасываемые мужчинами в кабинете, она поняла, что они вышли из комнаты. Кусая губы, она попробовала открыть дверь и вздохнула с облегчением. По крайней мере, Спенсер не запер ее на морозе.
Она вернулась в комнату, спотыкаясь, словно ее ноги превратились в ледышки, в серебристых сандалиях. Она ринулась к двери, бегло бросив взгляд на компьютер. Она закончит подбирать пароли в следующий раз.
Она прокралась по коридору к лестнице, но вместо того, чтобы спуститься вниз, поднялась по ступенькам на третий этаж роскошного дома, который ее мать делила со Спенсером Коррелом, ее третьим мужем.
Ей нужно было отогреться перед тем, как выйти к гостям. Она зайдет к сыну – это лучшее средство отогреться душой и телом.
Толкнув дверь комнаты, расположенной рядом с ее спальней, она на цыпочках вошла в темную детскую. Клэр опустилась на колени рядом с кроватью Итана, запустила руки под его одеяло и положила голову на его подушку.
Его мятное душистое дыхание грело ее щеку, и она, поцеловав его в мочку уха, сказала:
– Люблю тебя, мой красивый малыш.
Его длинные ресницы дрогнули, и он что-то пробормотал во сне. Она должна вытащить его отсюда, из этого гадючьего гнезда. Его бабушка и дедушка просили привезти внука к ним в Колорадо на праздники. Это будет ее первое Рождество без Итана, но она шла на эту жертву ради его же защиты.
– Клэр? – На пол упала широкая полоса света.
От голоса отчима по ее спине, как всегда, побежали мурашки.
– Я здесь, Спенсер.
– У нас неожиданный гость.
– Надеюсь, он не забыл захватить чековую книжку.
– По-моему, он явился совсем не за этим. – Спенсер вошел в комнату. – Где ты была весь вечер?
– У меня болела голова, а потом я пришла навестить Итана.
– Я до сих пор не могу поверить, что ты расстанешься с ним на Рождество.
– Он ни разу не был у Чедвиков на праздники. Они заслуживают этого.
– Им следовало бы посоветовать своему сыну оставаться дома в то время, когда у него должен был вот-вот родиться ребенок. Если он не мог сделать этого ради тебя, он не поступил бы так и ради своего сына.
