– Ася, дочка, – по интонации чувствую, что вчерашний разговор не закончен, но эта женщина не оставляет попыток, – я переживаю за тебя. Пойми это чужая страна. Как ты там одна? А если что-то случится? Кто тебе поможет?
Она смотрела, как я собираю оставшиеся вещи по квартире, и ждала, что я вдруг передумаю? С какой стати? Вернись мы на много лет назад и поступи она иначе, то сейчас я бы приняла решение в ее пользу, но этого права она лишилась.
– Послушай, – стараюсь говорить как можно терпимей, хотя нервы уже ни к черту, – решение было принято уже давно. Я отрабатывала тут последний месяц. Предложение о переводе поступило уже давно, а все время работы в компании я изучала обычаи народа и их язык, чтобы, как ты говоришь – ничего не случилось. Плюс и это главное – я еду работать, понимаешь? Поэтому не стоит сейчас тратить время на свои речи. Смирись, Марина. А факт того, что я на хорошем счету у господина Мустафы, добавляет безопасности. Мне выделили корпоративную квартиру, хорошую оплату и даже предложили охрану на мое усмотрение. Мне все это необходимо.
Вернулась к своему занятию, но мысленно была уже далеко. Там, где была любовь, боль, слезы, но и счастье.
В моем лексиконе нет слова «мама». Оно осталось в туманном и сером прошлом. Слишком печальном и больном для меня.
Я до сих пор помню свои истерики, будучи маленькой девочкой, когда она уходила от нас с отцом, схватив свой чемодан. Ждала я ее слишком долго, чтобы сейчас забыть и идти дальше. Я никогда не смогу быть с ней прежней. Любить ее или уважать, молчу я и про доверие. Более того, я не смогу понять ее поступок. Она объясняла не раз, но чего-то главного, определяющего я так и не услышала.
Мы жили бедно, но на саму жизнь хватало. Так казалось нам с отцом, но не ей. Ведь счастье не в деньгах, не так ли? Марина Ивановна (моя мать) так не считала, решив уехать от нас в поисках лучшей жизни. Мой отец держался только из-за меня. Для него семилетняя дочь была высшим приоритетом. Уходя, мама даже не пыталась забрать меня, даже если бы папа не был против. Она ушла без сожалений, поставив тем самым жирную точку в своей прошлой жизни, и между нами навсегда пролегла огромная пропасть. Уверена, что о ней я больше никогда и не вспомнила, если бы не смерть самого родного и любимого человека в моей жизни.
Папа работал на износ. Не жалея себя. Его целью было вырастить из меня достойного человека с хорошим образованием и профессией, способной обеспечивать жизнь. Я не просила его ни о чем и никогда. Но благодарна ему за все, заботу, любовь, надежду, опору и надежное завтра.
Моя жизнь строилась на учебе и помощи отцу во всем, куда он меня допускал. Свидания, первые поцелуи, первая любовь – все проходило мимо меня. Я научилась готовить очень рано, была хозяйкой нашей маленькой квартирки. С семнадцати лет в свободное время от учебы подрабатывала где могла. Раздавала листовки, писала тексты для онлайн-сайтов в основном на финансовые темы, в университете курсовые. Так как была определена цель и профессия жизни – экономика, аналитика, финансы.
Нам было сложно. Папа поддерживал меня, я его. Кредит, взятый на учебу конечно помог, а вот его выплата отняла последнее здоровье. Если бы он увидел меня на выпускном с красным дипломом, то плакал бы вместе со мной, но он не успел. Совсем немного.
Успенский Андрей Анатольевич умер зимой в 54 года. Тихой и темной ночью. Вечером уходя спасть, я, как всегда, крепко обняла его щуплые плечи, прошептала о том, как сильно люблю, и поцеловала в щеку.
Утром он просто не вышел к завтраку. Я была к этому готова, мне так казалось, и все равно долго не решалась зайти в его комнату. Я потеряла его слишком рано. Мы были командой, друзьями, одним целым. А единственная женщина его сердца даже не приехала на похороны.
Мы ее не ждали вообще и даже не говорили о ней после того, как она пропала из нашей жизни. Когда я успокоилась и перестала плакать о матери, мы шагнули вперед.
Она появилась весной, когда снег растаял, а с момента похорон прошло несколько месяцев.
Было сложно говорить с ней, видеть, находиться в одной комнате, я ощущала себя предательницей перед отцом и его памятью.
Извинилась, не оправдывалась, рассказывала о своей жизни. Как оказалось, уходила она вовсе не в никуда. Ее уже ждали. Даже после ее предательства, было сложно поверить, что у нее был любовник, с которым они до сих пор вместе.
Я осталась одна, и мне было сложно финансово. У нас с папой никогда не было сбережений, деньги уходили на лекарства и самые необходимые вещи такие как: продукты и коммунальные услуги. Я по несколько лет ходила в одной и той же одежде, но меня это волновало в последнюю очередь. Насмешки других так вообще не трогали, мои ценности распределились в других областях.
Марина Евгеньевна предложила помощь. Ее любовник, с которым она жила был довольно обеспеченным мужчиной. И вот тут мне пришлось стиснуть зубы. Написание диплома, и учеба отнимали много времени и сил. Подработки я не могла осилить и согласилась с учетом того, что отдам ей эти деньги, когда пойду на работу. Всего четыре месяца, и я смогу сама себя обеспечивать без ее подачек, прикрытых благими намерениями.
Моя практика в «эль-Хоир Корпорейшн» позволила мне не думать о будущем месте работы. Они взяли меня с учетом того, что я закончу учебу с отличием. И я справилась. Мой папа, он бы мной гордился. Еще тогда он сказал:
– Ася, посмотри на меня, – я оторвала свой неуверенный взгляд от письма, в котором было мое будущее, – ты ведь понимаешь, что для тебя это раз плюнуть? – кивнула. – Я уверен в тебе, дочка. Ты сможешь родная, потому что приложила все свои силы, для того чтобы встать на ноги с гордо поднятой головой.
И я сделала это ради нас двоих. Одного слова моего папочки хватало зарядить меня уверенностью и оптимизмом на год вперед. И тогда это тоже сработало.
На мое условие мама ответила молчанием. Но даже если она не хотела брать деньги, я их все равно вернула, после каждой зарплаты по частям. Жаль, что у меня не было этой работы, когда был жив отец, мы бы тогда ни в чем не нуждались, он бы не сорвал на первых порах спину и сохранил здоровье, а не надрывался сразу на трех.
На выпускной я купила самое обычное платье. Хотя мать предлагала самое лучшее. Возможно, сыграла гордость, но я все равно не стала. Я научилась отказывать себе во многом, и одежда никогда не была приоритетом, и тогда не стала.
– Ты никогда не простишь меня, да? – из воспоминаний меня вырвал неожиданный вопрос матери.
Я усмехнулась. Так странно, что ей нужно мое прощение. Ничего уже не вернуть назад. Ее позднее раскаяние мне не нужно вовсе. Откровенно говоря, мне просто все равно на эту женщину рядом со мной. В детстве, когда я плакала ночами, успокаиваясь в отцовских объятиях, я мечтала о ней и злилась на весь мир. Ждала после школы, утром, вечером, на каждый утренник или день матери исполняя песни для нее или рисовала рисунки, в которых мы были счастливой семьей из трех человек, я ждала. Сейчас? Мне это перестало быть важным.
