Господи, кто бы знал, сколько усилий мне потребовалось, чтобы сохранить печальное выражение лица, слушая извинения мужа.
– Ладочка, меня отправляют в командировку. Необходимо проконтролировать открытие нового филиала. Я знаю, что у нас были планы на совместный отпуск. Но, может, ты навестишь маму? – супруг нежно обнял меня и заискивающе посмотрел в глаза.
– А что мне остается делать? Сидеть в четырех стенах и дышать городским смогом? – обиженно засопев, я прижалась к ненаглядному.
– Вот и используй свободное время, отдохни, покупайся в море, – неожиданно быстро согласился супруг.
Уже через час я лихорадочно искала билеты в приложении. С трудом удержалась от покупки первого попавшегося, и, проявив чудеса выдержки, купила билет на поезд, отправлявшийся после отлета мужа.
– Что с собой взять? – я припрыгивала перед зеркалом, вываливая содержимое гардероба на кровать.
– Купальник?
– Туфли?
– Платья?
– Таблетки не забыть.
День прошел в суете. Пытаясь хоть как-то упорядочить подготовку к поездке, я устроилась в кресле и постаралась сосредоточиться.
Мои планы на тот момент не отличались от планов обычной студентки, которая очень скучает по старым друзьям и родителям. Мне не терпелось погрузиться в атмосферу родного дома, утонуть в маминых пуховых подушках, плюнуть на все диеты и поглощать булочки и пирожки, приготовленные только для меня.
– Мммм, какое счастье!
Пять часов беспокойной дремы в самолете, столько же на такси – и вот я уже в своем родном Ейске. В городе, где я родилась, выросла, училась жить, плавать, ну… и еще много чему.
Взяв такси, я помчалась на Ейскую косу. Там у мамы несколько гостевых домов, управлением которыми она занималась строго сама.
Хочешь сделать хорошо, сделай это сам, – эти слова мамы я слышала с самого раннего детства. Она давно ушла из педагогики, предпочитая зарабатывать деньги, а не проверять ночами тетрадки учеников.
Вдоволь нагулявшись по набережной, я с упоением слушала родной южный говор, наблюдала за кайтерами.
– Соседка! Лада! – со стороны Каменки ко мне двигался молодой мужчина.
– Шурик? – с изумлением я рассматривала приближающегося ко мне парня.
Сказать, что я удивлена, не сказать ничего. Когда четыре года назад я была в Ейске, меня очень раздражал соседский пацан. Длинный, тощий восемнадцатилетний подросток постоянно был перед глазами. Он помогал моей матери по хозяйству, убирался в гостевых домиках, разносил постояльцам фрукты. Но самое главное, он без тени смущения постоянно клялся мне в своей прыщавой любви. Отделаться от него я так и не смогла до самого отъезда.
И сейчас, первым, кого я встретила, опять был он! Но только с той разницей, что теперь я была абсолютно не против общения с этим Шуриком.
Короткого взгляда хватило, чтобы увидеть, что результат любви нашей соседки Галины Петровны и армянина Геннадия повзрослел, возмужал и был очень даже ничего. Передо мной стоял высокий, стройный парень с небесно-голубыми глазами. А фантастическая россыпь веснушек на смуглом лице, обрамленном густыми черными волосами, магнитом притягивала к себе взгляд.
Через некоторое время я поймала себя на том, что откровенно невежливо пялюсь на молодого человека. Надеюсь, слюни у меня не текли.
– Ты давно приехала? – сосед был явно рад встрече со мной, – поехали купаться! – Шурик махнул рукой в сторону лимана.
Пока я делала вид, что думаю над предложением, он добавил фразу, которая мне не понравилась:
– Сейчас Ирка моя придёт, и поедем!
В мои планы вообще не входило встречаться с какой-то Иркой, поэтому я вежливо отклонила его приглашение, сославшись на необходимость встретиться с родными.
– Забегайте к нам вечерком, если время будет! – брякнула я и покраснела.
Дома навалились родственники. Бабушка осмотрела меня взглядом старого хирурга и заявила матери:
– Сплошная кость! Корми ее, Нюра, как следует.
К вечеру примчалась тетя Галя со своим Геннадием. Они нисколько не изменились за четыре года. Пухленькая, ухоженная Галина Петровна все так же безостановочно ворковала, всему удивляясь, деланно завидовала моим нарядам.
Геннадий Петрович, обладавший бархатным голосом, по-прежнему был душой любой компании, балагурил, травил анекдоты под местное пиво и заливисто хохотал. Раньше его беззаветно любили все соседские дети. И я не была исключением. Обожала вместе с его дочерью слушать выдуманные армянские истории про виноградных детей.
– Ладочка, а ты Шурика то помнишь? – между делом спросила тетя Галя, – забежит, наверное, поздороваться.
– Ага, конечно, помню, – пробормотала я, повернувшись к окну. А уже через пять минут я своей комнате лихорадочно перетрясала привезенный гардероб.
День Александра не задался с утра. Галина Петровна разбудила сына, пытаясь накормить завтраком из своих нравоучений.
– Когда уже ты переедешь от меня! Сколько можно! Ни дела, ни работы. Только краски, девки и мотоциклы! – брюзжала с утра мать.
– Кровать заправь, зубы почисти, трусы переодень, – ехидно напомнила сыну Галина Петровна.
– Мам, ну, в самом деле, – скривился Александр.
Геннадий Петрович, зная характер Галины Петровны, выразительно молчал, покачиваясь в своем кресле на террасе. Облако табачного дыма, плотно окутывало его, пряча от сварливой супружницы.
Соскочив с кровати, Александр на бегу выпил кофе, схватил пару яблок, этюдник и, как можно тише выкатив мотоцикл из гаража, сбежал из дома.
В его планах родители на сегодня не значились. Осталось два месяца до начала семестра. И он не планировал проводить их, скучая на веранде с матерью.
– А работа… Работа подождет, – хмыкнул парень, погладил свой сёрф-борд.
