Здесь почти нет больших растений. Есть деревья, деревца, – не больше яблони или сливы. Растут и они – такие привычные. И вишни. Но вишни здесь цветут особенно буйно, а плоды у них синие. Сливы розово-сизые, а яблоки – самые разные.
Конечно, нельзя было обойтись без одуванчиков. И маков. В этом саду есть лиловые, синие и белые. Вообще, цветы – самые благоуханные. Цветут, сменяя друг друга. В саду не бывает холодов – только мягкая осень… И наступает она в одном углу – так, ненадолго, – чтобы полюбоваться красочным листопадом и тонкими оттенками жухлой травы.
Сад по утрам весь в росе, блики туманного солнца играют в ней. Надо сказать – здесь довольно влажно, хотя дожди случаются не так часто, и никогда – затяжно. Поэтому небо почти всегда – в легкой жемчужной дымке. За границу сада выйти нельзя – он бесконечен. Есть только он и небо.
Населяют дивное место мелкие твари: насекомые – самые прекрасные – от божьих коровок и бронзовок до стрекоз и бабочек. Есть дождевые черви. Нет тли и трипсов.
А еще здесь живут дракончики. Но их только пара. Впрочем, возможно, если долго, долго идти, то отыщутся и другие… Но, возможно, это уже будет другой сад.
– Мня-а… мня-а-а…
Черный дракончик, дожевывая листик, выпорхнул из зарослей желтой и розовой наперстянки. Передние лапки у него почти как человеческие руки, кожица нежная и покрыта пупырышками..
– Как у жабки.
Отозвался дракончик.
Размером он… нет, не от носа, – нос у него маленький, похож на пуговку…
– Зато, смотри, какие глаза!
Откуда-то он извлек зеркальце и любуется на себя.
– Я красивый.
Да, сплошное очарование. А размером…
– Можно, я на руку сяду?
Дракончик устраивается на моем предплечье: тепленький, приятненький… Прижался всем тельцем и пытается куснуть за палец…
– Тепленький, приятненький…
Негодяй! Он, кажется, на меня пописал!
– Мня. Мня-а!
Улетел с воплями… А от меня теперь пахнет чем-то цветочно-травяным…
– Это у нас метаболизм такой.
Заявляет позади меня похожий, но немного иной, чем у черного дракончика голосочек.
А самочка у дракончика…
– Дракониха.
Дракониха. Серовато-голубоватая. У черного – брюшко серое, а у нее туманно-небесное.
Удивительно, но писают они не то духами, не то туалетной водой. Рука почти сразу высохла.
Дракониха смешно загребает лапами – летает, красуясь передо мной. Глазки строит. Выпускает из пасти небольшую струйку голубого пламени, – это у них метаболизм такой.
– Какого же я размера?
Присоединился к нам с драконихой дракончик.
Ну, на взгляд – они оба едва ли больше тридцати сантиметров. Вместе с хвостом.
– Хвастом – это ты!
Не разобрался. Имелись в виду хвостики!
– Он пошутил.
Вечереет. Дракончики опустились в траву, чтобы пожевать на ужин цветочков и листьев.
– Мы пойдем спать.
Они оглядываются на меня. Берутся за руки и уходят, – смешно помахивая из стороны в сторону хвостами, загребая задними лапами, – вообще-то, они могут ходить и на всех четырех.
Может, я еще расскажу о том, как дракониха писала портрет дракончика… Или – как он чуть не утонул… Может быть. Или еще – как она выращивала деревце…
…Однажды дракончик летал по саду. А время года было самое цветущее – да, в одном конце все облетело, пожухло и тихо преет под теплыми осенне-зимними дождями, а здесь (в том углу сада, где он летал) – все только-только распустилось и так дивно благоухало, что дракончик немного потерял голову: там съест черемуховый листик, там откусит желтенький помпон одуванчика… И все слышит у себя за спиной: бряк-бряк, бряк-бряк. То есть и не слышит – а так, краем сознания отмечает.
