Пустошь Забытых Земель. Было у нас одно поселенье. Мы его звали – Пустой грот, потому как тишь там стояла всегда. Народ жил совсем бедно, и золотые они получали только за труд. Что приготовят к ярмарке, проходящей раз в сезон, то и продадут князьям, которых удивить было сложно и которые давали мелкую горсть монет за годичный труд. Но этого хватало народу прокормиться до следующего сезона продаж. Кузня так и кочегарила в то время. Тогдашний кузнец Ефратий не жалел своих сил, ведь ему надо было прокормить своего единственного сына Мифания. Мать же мальца была похищена ордами Злыдней, которые забирали молодых дев поселенья и отдавали в дар Темному лорду Зенару, стоявшему во главе, хозяину Мертвых Полей.
Ефратий был уже стар, когда мальцу пошел 20 год. Жили они в небольшой лачужке, которая в ливневое время слегка подтекала, но им не мешало это и, замазав смолой течь, они продолжали в ней жить. Под княжий топот у порога старик выносил небольшой столик и раскладывал там свои выкованные изделия. Иногда ему приходилось возиться и с доспехами князей, которые они ему давали на починку. Пробитые то копьями, то булавами.
Мифаний помогал отцу во всем. Часто ему приходилось и самому разжигать печь и ковать железный заказ князей, пока его отец спал от усталости. Проснувшись, тот собирался с окрепшим духом вновь приниматься за дело но, зайдя в кузню, удивился, что дела то были уже готовы, а их мастер лежит на сене рядом с уже потухшей печью.
Весна менялась летом, а кузня все дымила так, что дым ее был виден издалека. Каждое утро Мифаний ходил за водой к пресному ручью, который стекал с высокий гор, граничащих с лесом. По легендам источник этого ручья находится на самой вершине, которая уходит в облака. Водица с нее текла и зимой, не замерзая. Все верили, что это господа дар с небес, чтобы людской народ никогда не был сил лишен. Недалеко от этого места было небольшое озерцо, скрытое в лесной чаще. Путь через него сокращал дорогу через лес к поселению. В тот день Мифаний, набрав два ведра ручейной водицы, пошел именно этим путем.
Вдруг среди зарослей он услышал чье-то пение…
…В утраченных землях,Где златы края
Раскинулась Русь голубая моя,
От капли росы проснется земля,
Прекрасное лето, поет Русь моя!
А где-то в краях, столь далеких, за лесом,
Блистают доспехи, сливаясь со светом,
Блистает кольчуга, церквя,
Манит и сияет водица маня!
В утраченных землях,Где златы края
Раскинулась Русь голубая моя,
Я радуюсь жизни, купаюсь в рассвете,
И где же мой милый?
Подскажешь мне, ветер!?
Шепни мне на ушко,
Скажи имя, ветер!
Быть может он рядом,
Ведь есть он на свете?
Я жду лишь его
Как придет он в мой дом,
Я жду и мечтаю
Чтоб явью стал сон!
…
– Какой прекрасный голос! – опустив ведра на землю, подумал Мифаний и, присмотревшись, сквозь листву деревьев увидел отраженную в лучах рассвета деву, купающуюся в озерных водах.
…
В утраченных землях,
Где златы края
Раскинулась Русь голубая моя…
Вдруг ее пение резко прервалось из-за треска упавших веток, на которые случайно наступил кузнец.
– Кто в зарослях? – прокричала девица и опустилась ниже в воду, прикрыв свою наготу.
Мифаний хотел незаметно уйти, но наступил еще раз на ветки на земле. Треск послышался снова.
– Кто там? Зверь? – тревожно прокричала девушка.
– Нет! Мифаний, я! Не зверь! – выйдя к ней, ответил кузнец, прикрывая глаза. – Я мимо шел от источника по тропе, хотел путь сократить, но, когда услышал твое пение, окаменел, словно господний голос в ушах звонко пел! Напугать я не хотел, лишь дослушать твое пение!
– Мифаний, значит! Ну, хорошо! Послушал? Насмотрелся! А теперь ступай, куда шел, а то вдруг твоя суженая водицы захочет, а тебя еще и нет! – засмеявшись, сказала дева. – Будет тебя свистать, искать! В дремучий лес уйдет! Эх, и не найдет тебя она! – выйдя из воды и прикрыв свое тело белой льняной тканью, продолжила говорить. – Открывай глаза! Наготы моей, наверно, итак с леса насмотрелся! А теперь приличие показываешь, рукой глаза прикрываешь!
– Я… – растерялся кузнец. – Нет! Не видел я тебя, лишь слышал…
– Ну, да! Рассказывай сказки! А суженая водицы уже точно захотела! Что молчишь? Как вкопанный стоишь! С места не сдвинешься! Или ты меня все купающуюся представляешь?
– Такой красоты я не видел на всем свете! – подумал он. – Я? Нет! – громко ответил Мифаний, убрав руку с глаз. – И, правду сказать, у меня нет суженой! С отцом живу, за хозяйством слежу! Устал он от хлопот, водицы с источника захотел, а я всегда рад ему и принести! Наша кузня только на наших плечах живет!
– Ты сын Ефратия?
– Да!
– О вашей кузне одни хорошие слухи и ходят, а отец твой, встречая меня на улице, всегда хвалится о сыне-удальце с золотыми руками! Вот он какой, теперь вижу! Прав был старик. Правда, не научил он тебя незаметно подкрадываться к нагим девицам! – сказала она и снова засмеялась.
Мифаний немного покраснел. Ему было впервой общаться со столь красивой девушкой. Обычно из кузни он и не выходил, в отличие от других молодцев, которые так и блукали в поисках суженой по всей округе.
– Кузня ваша пыхтит и днями и ночами! Водицей меня с источника, что падает с самих небес, напоишь? – попросила девушка и протянула ему чашу, которую всегда брала с собой, чтобы утолить жажду с пресной реки, что текла неподалеку.
Мифаний улыбнулся и, взяв посуду, пошел к ведрам с водой. Вернувшись, он увидел, как девушка была уже одета. Золотые волосы, заплетенные в широкую косу, спускались по ее плечу. Румянец на щеках. Глаза цвета изумрудов.
– Вот, попей! – протянув сосуд с водой, сказал Мифаний.
Девушка сделала глоток.
– Спасибо, кузнец! Утолил ты мою жажду!
– Как звать-то тебя, красна дева?
– Безымянка, я! Родители так и не дали мне имя! Каждый хотел свое! Вот и решили не задумываться, назвав меня – Безымянкой! – ответила девушка.
Внезапно раздался звон колокола, резко прервавший их беседу. Звук его разнесся так, что в лесах затихли птицы.
