Мела метель и вьюга выла. И было все бело кругом, казалось, будто злая сила обрушилась на жалкий дом.
В убогой хижине, где-то на краю земли, сидели старик Гаврила со старухой Глафирой.
Здесь же ютился их сын Данила с женой Домной и парой их детишек, Искрой и Иваном.
Такой метели и такой вьюги Гаврила не видел никогда за свою долгую жизнь.
В хижину постучали.
– Кто мог прийти к нам в такую погоду, – изумился старик.
Домна хотела открыть дверь, но не смогла. Метель намела снегу почти под самую крышу.
Стук опять повторился.
Встал Данила, навалился всем телом на дверь. Образовалась небольшая щель. Метель с какой-то неистовой радостью засвистела снеговыми пулями в щелку, и Данила испуганно закрыл дверь.
Однако в эту щелку вместе со снегом успели протиснуться две собаки.
Жалкие, голодные, замерзшие. Рухнули у порога и стали как мертвые.
Дети бросились к собакам, пощупали их носы и радостно воскликнули, – Они живые.
Гаврила налил в миску воды и поставил перед собаками. Дети принесли по куску хлеба и положили их перед мордочками собак.
Животные не шевелились.
– Вы ошиблись, – сказал старик, – Они умерли. Но на улицу их уже не выкинешь. Будем ждать, когда утихнет метель.
Вьюга выла и стонала всю ночь. К утру все окончилось. Стало так тихо, как не было еще никогда.
Гаврила, кряхтя и охая, поднялся со своего жалкого ложа, и остолбенел.
Перед его постелью лежали две красавицы собаки. Рыжие, пушистые, живые. Обе посматривали на старика карими глазками, и казалось, что они улыбаются.
Старик нагнулся и ласково погладил обеими руками обеих собак.
Те вильнули роскошными хвостами, сели перед Гаврилой, и вдруг одна из них заговорила человеческим голосом, – Спасибо за приют и ласку, добрый человек. Почему живешь так скудно?
Старик усмехнулся в бороду и сказал, – Не всегда я жил скудно.
Я всю жизнь работал и наживал. Но чем больше наживал, тем больше нахлебников всех мастей и из всех волостей набегали.
И не только набегали. Часто налетали, как туча, все громили, всех убивали, забирали в полон, грабили до нитки и опять улетали, до следующего урожая. И кто только не налетал. И гунны, и галлы, и римляне и варвары… Всех не перечесть.
Но когда в селе никого не осталось, кроме нашей семьи в нашей жалкой хижине, налетчики забыли дорогу в нашу сторону. Нечего с нас взять.
И тогда я понял, – Наша скудость, наша жизнь.
– Резонно, – сказала собака, однако скудость ведет к вырождению.
Чем же вы тут занимаетесь, если не сеете и не пашете, и не разводите, и не пасете? Детям, поди, скучно?
– Да нет, – отвечал Гаврила, – Детям даже веселее стало. Они теперь что хотят, то и делают, куда захотят, туда и пойдут. Дети страх потеряли. Хотят, собирают грибы и ягоды, хотят полевые цветы рвут, а если захотят, то и пшеницы посеют немного. Ну, так, чтобы зимой с голоду не помереть. Ну, дровишек малость заготовят.
А зимой заберутся на печку, и моя Глафира им сказки сказывает. Так и время пролетает незаметно.
Собака подумала немного, потом сказала, – Может быть, попробуем еще разок разбогатеть, но несколько на новый лад.
– Ты хотя и красивая собака, – сказал Гаврила, – но не человек. Откуда тебе знать, как воевать с человеком сильным. Да и зачем? Нам и так хорошо. Мои внуки уже не видели никаких захватчиков, потому и нервы у них крепкие, ноги неутомимые, сердца добрые, да и воображение развито гораздо больше, чем у прежних поколений. Те прежние все о страхах думали, а эти даже слова такого уже не знают.
– Ну что ж! – сказала собака, – Хорошая почва для начала новой жизни, попробуем воображение обратить в реальность. Ты со мной согласен, Метелица?
– Согласен Лора, – отвечал Метелица.
Новый лад установился очень скоро, и вместо убогой хижины в заброшенном селе вырос добротный и просторный дом, сложенный из вековых сосен.
Это известие достигло ушей нескольких разбойников, и они тотчас взялись за свой обычный промысел.
Дело решили сделать, как обычно ночью, и как решили, так и сделали.
***
Метелица поднял одно ухо, прислушался, потом вошел в дом, и сказал подруге, – Разбойники прутся.
Лора тем временем кормила двух маленьких ягнят, которых дети принесли из леса. Мать их исчезла.
Щенки были еще сосунками. Им было все равно кого сосать, поэтому они начали сосать Лору.
Лоре было не все равно, кого кормить, но ягнята так ей понравились, что у нее тотчас появилось молоко.
– Принимайся за дело, – отозвалась Лора, не прерывая кормления забавных, беленьких ягнят.
Метелица выбежал из дома и принялся за дело. Через несколько секунд, на улице явился смерч, волчком закрутился вокруг дома, сметая со своего пути все вокруг него.
Разбойников смело как солому, и очнулись они уже в дремучем лесу, побитые и ошарашенные происшедшим. Когда они немного очухались, в лесу было очень тихо.
Утро уже застало разбойников далеко от злополучного дома. Они неслись от страшного места со страшной скоростью, и хотя каждый получил увечье, но от этого их прыть только увеличилась.
Вскоре главарь банды уже узнал о случившемся, и сильно разгневался.
Он орал, как очумелый, – Какой смерч глубокой осенью в лесу? Трусы окаянные! Испугались обычной дворовой собаки и напридумывали страстей. Завтра же пойдете на разбой, и без добычи не возвращайтесь.
– Ни за рупь, и ни за два, – отвечал один из разбойников, – Пусть меня лучше здесь убьют знакомые и любимые мною лица, чем в страшной темноте все мои члены поломает смерч, – разбойник всхлипнул и глянул на главаря преданными глазами.
Тот сменил гнев на милость и начал думать.
– Придумал, – решил один из разбойников, увидев, как хитро прищурился главарь.
Тот и в самом деле придумал. Он дал указание, и через час указание было исполнено. Разбойники привели собаку, готовую к размножению, и вместе с ней отправились поздно вечером к тому же дому.
Молодой самец был скромен и потому одинок.
Он был мечтатель и хотел завоевать даму своего сердца не борьбой с соперниками, а так, чтобы она сама отличила его среди других.
Само собой разумеется, что даму завоевывали сильные и нахрапистые, а самец, печально вздохнув, отправлялся восвояси, не солоно хлебавши.
В эту ночь какая-то неведомая сила вела его к жилищу человека, и уже на опушке леса он ощутил тот запах, который влек к себе каждого волка.
Волк приблизился к дому, с опаской поглядывая на темные окна, и увидел возле забора каких-то граждан, один из которых держал на поводке обыкновенную собаку. Запах исходил от существа, которое терпеть не мог ни один уважающий себя волк, но запах… Запах влек вопреки всякому не терпению. Волк подошел поближе, собака заскулила.
