Стук. Ещё стук, и ещё, настойчиво повторяется. Через сцену идёт женская фигура со свечой.
Он (раздражённо стучитв дверь):
Да сколько ж буду я стучать, Откройте, вашу мать!
Откройте, здесь, между прочим холод!
Как же меня утомил этот город…
Откройте, не то я от вас уйду!
Она: Да я иду, иду, иду-у. (выходит со свечой, открывает)
Он:
Ну что же Вы, любезная, спите на посту?
Уж сутки я жду вылета, под дверью вашей жду.
Всё жду, и жду, и жду…
У вас тут и тайга горит, и город весь дыму,
Кругом всё не работает – и я вот не пойму,
Как вы живете здесь?
Она:
Да… это не всегда. Нет электричества, ну да…
Я наверху была, услышала, наверное – стучат
Обычно все в звонок звонят….
Он:
О, царствие дремотное!
Медвежьи власти правят!
Могу телефон зарядить, файл отправить?
А интернет? Да, вляпался, увяз в трясину…
Я где вообще? В каком году, в какой стране?
Она: Сейчас… мы все… В России…
Он: Хахаха. В России —
Нет электричества нигде. Аэропорт закрыт.
Нет интернета, связи, и из леса дым валит.
О, может, генератор есть? Или что-то его вроде?
Она: Откуда? Мы ж не в деревне – в городе.
Он:
Я видел город – не пройти, кругом собаки.
А пробегающим из луж клешнями машут раки.
Здесь, за углом нога по колено провалится!
(Осматривается вокруг)
Но.., у вас хорошо. Может даже понравиться.
Мой рейс отложили, Я ваш гость теперь.
Единственный? Или другие тоже ломились в дверь?
Она:
Единственный и долгожданный… (смеется). Шучу.
Гостей – не сезон. Про город уж лучше я промолчу,
Пойдёмте оформлю, и номер потом покажу.
Чай, кофе, и всё, что в розетку я не предложу.
Подходят к ресепшену, она ставит свечу, даёт ему бланк и ручку, он заполняет.
Он:
Хотелось бы верить, что это не очень надолго
Бумаги писать не вижу я толку!
Потом заполните, я все равно ничего не вижу.
Дайте мне номер, который поближе.
Она (достаёт ключ): Свеча пока одна, поэтому я провожу…
Он: Поэтому – нам лучше не терять её из виду…
Она: Я схожу
Он: Нет, я скажу:
Теперь понятно всё. Я ЗАСТРЯЛ!
И всё, что человек изобретал
На протяжении ста лет – отключено в одно мгновенье.
Без электричества сломалось поколенье!
Ну что ж… А может, поедим?
По правде я голодный, как собака. Что есть у вас?
Она:
Хлеб, сыр, печенье, квас.
Всё, что не требует готовки.
Он:
Давайте всё. Мы сделаем роскошный стол без лишней подготовки.
Завтрак же включён?
(Копается в сумке, достаёт)
А у меня есть аспирин и сальчичон
И вот – настойка, подарили…
Они садятся за столик возле ресепшена, стелют газету, достают еду, бутылку, пару тарелок, пару стаканов, посередине свеча, садятся на диванчик.
Он (берёт в руки бутылку, приближает к свече, с трудом, медленно читает этикетку):
Настойка на пАнтах оленя дикого,
Улучшает ауру до спектра индиго.
Невероятное влиянье на здоровье
Поднимает мужскую силу, детей поголовье.
Побеждает чесотку, гипертонию, рак.
Ну… Предлагаю по рюмочке, раз уж так.
Выпивают он берёт таблетку и запивает её настойкой.
Она: Как, запивать таблетку алкоголем?
Он:
От этих передряг немного я не форме,
Но я привык – геолог в чистом поле
Пить то, что есть. А запивать – тем более.
Она:
Ах, Вы геолог, как же это романтично…
Профессия у Вас, я Вам скажу отличная!
Он:
Нет, нет, не геолог, так скажем – турист.
Я созерцатель и анималист.
Я в вашей тайге пробыл две недели
И видел, что здесь происходит на самом деле
И видел я дичь на охоте убитую…
Она: Как так? Ведь охота ещё не открыта?
Он:
Ха-ха, откуда Вы – женщина можете вообще знать,
Когда ИМ (показывает наверх) охота придёт развлекаться, стрелять?
Да… мда. Пожалуй что – выпьем.
(задумчиво наливает еще по одной, сразу выпивает, ест)
Я лучше поем.
Не то я напьюсь и Вам надоем.
Ну что ж, развлекайте, хозяйка магическая,
А то буду думать, что и Вы электрическая.
Оба смеются
Она: Ну, город у нас старинный, большой, красивый…
Он: Вы еще говорили, что он в России…
Она:
Да, какой-то святой по реке мимо плыл
И место для города в общем, открыл.
Он: На место наплыл, и город тут был
Она: Как – был?
Он: Так вот – был.
Я даже почти его не забыл,
Я видел его, лет пятнадцать назад
Как будто в музее – каждый наличник, конёк, фасад,
Я помню эти дома, с взглядом в улицу строгим, пожившим
Как будто живые… Но теперь он стал нищим —
Сейчас вместо этих домов – уроды.
И нет в них ни капельки русской породы.
Пластик, бетон, профнастил, арматура.
Сайдинг дешёвый, убита культура.
А главным художником стал экскаватор!
Она:
Говорят, что прямой интерес здесь имел губернатор!
Однажды дома эти стали гореть постоянно
И вдруг хулиганы возникли какие-то странные
Каких мы здесь отродясь не видали,
Они по ночам всё кругом позжигали…
И вот, все дома, что прожили войну, революцию
Погибли в указе о реконструкции
Из-за пожарной опасности, заботясь о жизнях людей
Нормативы, законы, решенья судей
И, под крылом нашей нынешней власти
Весь старый город поделили на части.
Здесь строит фирма жены губернатора.
Там- строит фирма бабушки мэра
А кто вякнет, что они махинаторы
К нему непременно применят меры.
У нас по закону всё, нет сомнений
И всё для блага любых поколений.
Он: И коллективное молчание.
Она:
И персональное отчаяние.
Конечно, выступали активисты —
Экологи, бездельники и даже коммунисты
Но вскоре все от них устали
И возмущаться перестали.
Он:
Да, несогласных теперь не найти
Все несогласные стали врагами
Они же убогие – лучше мимо пройти
А после прикончить чужими руками.
(Пауза. Выпивают)
Есть предложение – о чём-нибудь другом.
Поговорить. А то потом
Мне не захочется ни пить, ни есть
Какие из доступных развлечения есть?
Она: Театр. Островского играют, Брехта…
Он (перебивает, смеётся): О-да!!!
Из года в год – один и тот же бредо-брехт!
Как жаль творцов, чей гений страхом съеден
Кто оказался духом беден
