1
Самолёт летел изумительно мягко, не страшно. Не было посторонних звуков, непонятных шумов, гудений; не было тряски, подпрыгиваний, неожиданных провалов в пустоту. За маленьким окошком иллюминатора было ясное, голубое небо и ярко-белые, залитые светом облака вдали. Олег благодушно взирал на слонявшихся до туалета и обратно пассажиров, рассказывал своей жене Верочке о том, что он до сих пор не верит, что Аральское море (не главная, но интригующая его цель их путешествия) исчезло. Он перелистывал в памяти яркие, детские картинки из альбома памяти, загруженные счастливым, безмятежным детством, в котором он жил на берегу этого моря с родителями-геологами, купался в очень солёной воде, обгорал под ярчайшим узбекским солнцем и обдирал потом так смешно шелушившуюся, словно у молодой картошки кожицу; вдыхал сочный, густой запах минералов, рыб и растений – того морского ветра, за которым каждый год гоняются все жители больших городов, хоть раз познавшие его даже не запах, а вкус.
– Не укладывается в голове. Кажется, что это враньё какое-то. Умом ещё могу понять, а стоит закрыть глаза… Нет, не могу поверить! Как это – МОРЯ – может не быть! Чушь.
Родители Олега переехали в Москву в семьдесят девятом году, потом он пошёл в школу, в институт, и больше на Арале с тех пор не был. И вот сейчас, когда ему уже немного «перевалило» за пятьдесят, он предложил Верочке всё-таки проверить на месте, так ли обстоят на самом деле дела. Кроме этого, была и другая, не менее, а скорее более важная цель этого путешествия, но она была связана с работой, поэтому о ней пока что не очень хотелось говорить.
– Помнишь, как мы летали, ой, когда это было? Года, наверное, четыре назад, в Иркутск, – весело посмеиваясь щебетала Верочка на ухо Олегу, – тот мужик, с сыном, рядом с нами. Как он сыну рассказывал, показывая в иллюминаторе, что вот, мол, мы сейчас над Окой, потом над Куйбышевским водохранилищем, а вот – Кама, а вон там Иртыш впадает в Обь…
– Да, и как он жутко покраснел, когда где-то над Енисеем объявили, что по техническим причинам самолёт приступает к посадке в аэропорту отправления, в Шереметьево, а летали мы четыре часа по кругу над Московской областью.
– А я подумала, пока слушала его, что он не меньше, чем доктор географических наук.
– Да и я тоже, – и они оба рассмеялись.
Так и долетели, тихо и мирно, без особенных впечатлений, что всегда – лучшая награда от Бога для путешественников.
Впрочем, впечатления начались сразу после полёта, при получении багажа. Именно картина получения багажа сразу дала понять, что Олег с женой, ну, или Верочка с мужем, в общем – оба они, оказались в совершенно иной цивилизации – в Средней Азии. Это была картина суеты и мельтешения, постоянного перемещения примерно сотни человек, облепивших ленту выдачи багажа ещё задолго до того, как на неё начали падать чемоданы. Всех в этот момент объединило одно – они стремились посмотреть на ленту. Пустая лента крутилась, брюнеты в чёрных куртках и спортивных костюмах не могли устоять на месте и пяти секунд и перемещались на всё более выгодные рубежи, особи и особы женского пола в разноцветных спортивных костюмах и по большей части с золотыми зубами, эмоционально разговаривая по видеосвязи, тоже выискивали позицию поудобнее, не отрывая тревожных взглядов от чёрного квадрата на белой стене, из которого только минут через тридцать стали лениво выпадать долгожданные одинаковые чёрные чемоданы, черные сумки и обмотанные стрейчем коробки. Багаж поехал, и особенно нетерпеливые стали залезать на ленту, хвать эти чемоданы, коробки, сумки, откидывать чужие, ненужные им, которые они безошибочно определяли по одним, только им ведомым, признакам. Олег стоял в метре от багажной ленты и в этот метр, прямо перед ним набилось четыре человека – с видом людей, занятых делом, серьёзных, знающих жизнь, в противоположность праздно стоящему посреди аэропорта туристу, бездельнику, человеку несолидному. Наблюдая за этим муравейником и вспоминая сотни аэропортов по всему миру, в которых получал багаж, Олег развеселился – он действительно видел такое впервые. В конце концов вытянув свои чемодан и сумку из толпы, как рыбаки после долгой борьбы с крупной, сильной рыбой вытягивают из моря заветный трофей, Олег и Верочка пошли на выход. При этом справа к выходу стояла толпа тех же людей, но уже со своими чемоданами, сумками и коробками, чтобы предъявить их таможенникам, также стоявшим толпой возле багажного сканера, а слева не было ни таможенников, ни толпы, ни сканера, ничего – свободный проход, где Олег с Верочкой спокойно вышли на улицу. На тёмной и теплой площади перед аэропортом им открылось очередное впечатление – и вновь это была человеческая толпа – метрах в пятидесяти от выхода из аэропорта. Эта толпа колыхалась, выкрикивала имена или просто непонятные звуки, и почти у каждого в руках была бумажка или картонка с какой-либо надписью, что издалека напоминало войско с небольшими щитами, ставшее в оборонительном порядке.
– Нас, Верочка, должны встречать с табличкой Олег/Вера. Могу поспорить, что такой таблички мы здесь не найдём.
Верочка посмотрела мужа и улыбнулась.
Таблички «Олег/Вера» не было. Две медленных прогулки слева направо и справа налево результата не принесли. Потом Верочка разглядела в толпе сразу двоих азиатов со знакомой фамилией, правда нацарапанной шариковой ручкой на коричневом клапане, оторванном от картонной коробки. В фамилии были две ошибки. Спросили. Оказывается, да, эти двое встречают как раз Олега и Верочку.
– Здравствуйте, вы точно встречаете нас?
– Здрасьте. А вы кто? Из Москвы? Ага! Да! Пойдёмте в машину.
Погрузились в машину, сели на заднее сидение. Эти двое ушли, сказали: «сейчас-сейчас». Через минут десять пришёл другой, то есть не из тех двоих человек, тоже натурально азиат.
– Здрасьте. Вы из Москвы?
– Да, это мы.
– О! О, хорошо, сейчас поедем.
– Нам бы деньги поменять, можем мы заехать в обменник?
– О-о! Да-а. Сейчас заедем.
Верочка и Олег обменялась обожающими взглядами.
Широкий, невероятно чистый, освещённый проспект мгновенно сменился теменью, лишь слегка ограниченной по бокам серыми силуэтами одноэтажных домов, подсвечиваемых фарами машины, да кое-где во дворах светились фонари самого холодного из возможных цветового спектра.
– Сейчас, сейчас.
Водитель завернул ещё раз, на улицу, на которой уже и асфальтовой дороги не наблюдалось, и остановился.
– Сейчас, сейчас. Сколько вы хотите поменять? У вас доллары? Рубли?
– Доллары. Пятьсот. Это нормально?
