ДВА БИЛЕТА НА КРАЙ СВЕТА
С детства Василий Коротков мечтал побывать на море. И мечта его сбылась. Море тогда было тёплым, нежным, волнующим, беззаботным и очень чистым, хотя и называлось Чёрным…
Было это тридцать лет назад.
Отслужив срочную службу и вернувшись в родной город, Василий долго не мог найти себе место. Бывший рядовой Коротков был интересен всем в те неторопливые и спокойные годы, – девчонкам в цветастых платьицах, что звали на танцы, пацанам-одноклассникам в накрахмаленных белых рубашках, которые звали выпить-покурить, задумчивым серым человечкам в серых пиджачках, которые тоже звали Василия куда-то, родителям, которые не отпускали сына ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим. Родители тогда вообще не отпускали Васю ни на шаг от себя – лихие времена, казалось, уже кончились, но на кухнях тихим шёпотом то и дело поговаривали о возвращении «жёсткого курса» и с некоторой болью вспоминали нелёгкое послевоенное время.
Чтобы отвлечь молодого парня от заманчивых увлечений, родители вытащили единственную заначку, спрятанную в шкафу с постельным бельем, и вручили Василию с твердым пожеланием: ему обязательно нужно отдохнуть на море! На теплом южном море, где он мог бы набраться сил и подлечить расстроенный северной службой организм.
Так осуществилась первая и единственная мечта Василия.
Раз – и на море.
Море… Далекое… Волнующее… Он слышал его только в большой шумящей ракушке, что лежала в серванте, и видел лишь на фотообоях. Это была даже не мечта, – это была молния, ударившая туда, где эти мечты, как правило, долго созревают.
Через несколько дней, в белых парусиновых штанах, легком светлом пиджачке и с мягким кожаным чемоданом фабрики «Буревестник» Василий сошел с поезда и направился в санаторий. Начинались лучшие дни его жизни.
На второй день отпуска он отправился к морю, но встретил… Катю. Катя, приехав из Ленинграда, тоже шла первый раз в жизни смотреть на море, – им было о чём поговорить. Каждый представлял себе его по-разному, каждый ожидал увидеть что-то свое. Но море обмануло их… Оно было не просто свежим, ярким, волнующим и чистым, – оно словно поглотило, закрутило их в водовороте страстной любви и нежности, пролилось водопадом в их сознание, вытеснив оттуда по капле все горькое, обидное, будничное и изрядно надоевшее.
Они допоздна сидели на скамейках набережных, смеялись, пили лимодан и крутили в руках два мятых купейных билета, которые сложились, словно диковинный пазл. Там же, под шум волн, одной рукой обнимая Катю, Васе напевал эту странную мелодию из неизвестной песни «Два билета на край света», делая акцент на слове «два».
Четыре недели курортного счастья пролетели, как ни странно, очень быстро – всего за месяц. Кате нужно было возвращаться домой, Василию определяться с профессией в родном городе. Устроить семейную жизнь сразу как-то не получилось, решили писать друг другу письма, посылать телеграммы и ждать возможности встретиться в Москве. Василий пошел на вокзал провожать свою невесту. Он обнимал её, стоя на платформе, рядом с грязно-зеленым вагоном, а она мечтала вслух о том, как сложится их жизнь, как они будут приезжать сюда опять, непременно каждый год, чтобы море вновь и вновь соединяло их.
Потом поезд громко свистнул, тронулся, и Катя увезла все мечты с собой.
Василий долго ходил по платформе, считал одинокие серые урны, которые стояли возле каждого столба и пытался представить своё прекрасное будущее. В конце платформы он остановился у старого, выцветшего стенда, где висели ободранные объявления о приеме на работу. Мысль о том, что здесь, на курорте, тоже можно жить и работать, осенила его. Он решил не возвращаться в свой родной город, не «искать себя» в профессии, а остаться пока здесь, на курорте, – где можно целиком отдаться этой набегающей, расслабляющей и беспечной морской волне.
Нет, не то чтобы он так любил море. Просто на море можно было жить, наслаждаясь каждой минутой, а там, в родном городе, нужно было бы гнуть спину у станка и развлекаться по вечерам дешевой водкой или вином. А ещё он думал, что остаётся тут, чтобы не изменить тем мечтам, о которых рассказывала ему Катя.
Василий оторвал объявление, и на следующий день пришёл устраиваться на работу. Ему предложили поработать водителем на мусороуборочной машине. Временно. Машины и разные механизмы всегда привлекали Василия, и он согласился.
Через год пришло письмо от Кати, с новостями о том, что она очень удачно вышла замуж за пилота международных рейсов.
А ещё через два года Вася женился на Зине, работнице столовой при санатории, и другую работу так и не нашёл.
Да он, собственно, уже и не искал.
С тех пор прошло почти тридцать лет. Но Вася вспоминал то время почти каждый день, когда после сытного обеда в столовой, он садился на скамейку рядом с гаражом, и не спеша закуривал сигарету. Он курил, а клубы дыма стояли над ним, как влажный, промозглый туман ранним осенним утром. Дым медленно таял, как таяли ожидания и надежды на наслаждения и волнующую морскую волну, набегающую…
В общем, таял и таял.
Василий вздыхал, его молчаливый мусороуборочный ЗИЛ мрачно смотрел на него огромными стеклянными фарами, словно не понимая, почему этот взрослый, сильный мужчина с крупными руками и задумчивыми глазами так глубоко вздыхает. Ведь у него было всё: работа, униформа, горячий обед по расписанию, семья, квартира и даже веселый напарник Жора, который работал вместе с ним, чередуя недели.
Василий продолжал вспоминать, с каким огромным трудом он нашел себе угол с кроватью в доме, рядом с санаторием, как работал в две смены, чтобы заработать деньги для оплаты телеграмм в Ленинград, которые он первые недели посылал по две-три штуки в день. Он вспоминал, как познакомился с Жорой, будущим напарником, а тот, в свою очередь, познакомил его со своей сестрой Зиной, поваром в санаторной столовой.
Вспоминал он, как она, эта сильная, крупная и добрая женщина, спасала двух голодных мужиков от потенциального гастрита теплыми бульонами и горячими котлетами. Её забота о Василии всегда носила какой-то особый гастрономический оттенок, – теперь в его доме холодильник был постоянно забит готовой едой, по крайней мере, это не напрягало его и даже успокаивало.
Зина, в свою очередь, часто напоминала ему о своём вкладе в семейный бюджет и, особенно в те дни, когда он позволял «лишнего» после работы. Но уже утром она прощала его, и кормила теплой кашей с блинами, и пока он ел, смотрела на него с каким-то состраданием.
Выезжая в рейс каждое утро, Василий ругался на жителей, особенно на отдыхающих: они всё время норовили бросить мусор мимо бака, кидали его, даже не целясь и не пытаясь попасть. Василий злобно ругался, материл их последними словами, но из закрытой кабины его никто не слышал. Работа его начиналась очень рано: город в предрассветном сумраке ещё мирно спал, когда он останавливался около первого из двадцати контейнеров, шумно разворачивал машину боком к баку, выходил, громко хлопая дверью и надевал глубоко промасленную, грязно-зёленого цвета робу с надписью «Чистый город» на спине. Затем хваткой сильного многоборца в грубых перчатках он поворачивал мусорный контейнер, надевал захваты крана, и, нажимая на рычаги под кабиной, мощно и как-то легко управлялся со своей работой: бак взлетал над машиной и опрокидывался.
