1. Глава 1
Диана
– Диана, где деньги? Почему я должна сидеть с твоими спиногрызами просто так? – сокрушается в трубке мама.
Сжимаю телефон сильнее и слышу жалобный скрип пластика. Расслабляю захват, пытаюсь дышать ровнее. Это уже привычно – слышать такие тычки от родной матери, но за сынишек обидно.
Бабушка их не воспринимает как что-то хорошее, скорее, как клеймо на нашей семье.
«Нагуляла, нашлялась по своим университетам, – говорила она. – Притащила в подоле».
Передергиваю плечами.
– Что молчишь? Сама где-то шляешься, музыка вон орет, аж здесь слышно, а я должна жопы им подтирать! За просто так.
Так, Диана, держи себя в руках. Все равно у меня нет другого варианта няни для моих близнецов. Только мама…
Я пыталась первое время найти няню со стороны, но на ночные смены никто не хотел за те деньги, которые я могла заплатить. Пришлось переступить через себя и просить маму, чтобы она сидела с малышами, пока я работаю в ночном клубе.
С двумя малышами расходов было прилично, да и мне нужно было на что-то жить. Мне пришлось забросить учебу, после того как малыши немного подросли, и пойти работать. Вот такая участь матери-одиночки. Даже пособия особо не помогают. Хватает только на памперсы и еду для малышей, а мне тоже нужно чем-то питаться.
Моргаю, возвращаю себя к разговору. Не совсем приятному.
– Мам, я говорила, что это моя работа, – стараюсь, чтобы в голосе не было и намека на раздражение.
Мама может просто взять и уйти, бросить Марка и Матвея одних, если ей что-то не понравится в моем тоне. А это для меня самое страшное, что может произойти с моими малышами.
– Конечно, да. Когда деньги будут, я тебя спрашиваю?
Щиплю себя за переносицу.
– Сегодня, хорошо? Сегодня у меня чаевые, я отдам тебе все.
– Хорошо.
– Как там маль…
Но она уже отключается, так и не дослушав мой вопрос.
– Эй, Ди, там тебя требуют посетители, – кричит в нашу раздевалку бармен, – я тебе уже все приготовил, а люди ждать не любят.
– Да, да, Сэм, спасибо, бегу!
Закидываю мобильник в карман куртки и выбегаю, поправляя фартук и фирменную футболку. На ней во всю спину раскаты молний, которые вспыхивают неоном, когда мы маневрируем между столами в свете стробоскопов.
Ставлю приготовленные напитки на поднос и ощущаю у себя на бедрах мужские руки.
Дергаюсь, давая понять, что тут никому ничего не светит. Но мужик явно настроен решительно. И вот уже его лапища пробирается мне под футболку. А во мне взрывается паника яркой вспышкой. Задыхаюсь от неё.
– Уберите руки! – толкаю клиента в бок локтем, но ощущаю, что там не тело, а груда мышц. – Я сейчас охрану позову!
Пытаюсь сама выгрести, не хочется привлекать к себе внимание.
– Ой, да ладно тебе, куколка. Желание клиента – закон. А сейчас я хочу с тобой уединиться где-нибудь в сортире.
Морщусь, к горлу подкатывает тошнота.
– Я работаю тут, а не девочка по вызову.
Все ещё пытаюсь отпихнуть наглого дядьку, но этот боров не поддается ни на какие манипуляции. И Сэм, как назло, на другом конце барной стойки – не видит ничего.
Хватаю пустой поднос и разворачиваюсь к назойливому мужику. Глаза упираются в широкую грудь, затянутую черной футболкой, медленно поднимаю глаза. Меня передергивает от явно бандитского вида посетителя.
Он лыбится, тянет ручищи. Ударяю предупредительно по его лапе.
– Ах ты, коза драная!
Он пытается поймать меня, но моя паника уже выкручена до предела. Делаю шаг, чтобы хоть как-то отдалиться от этого наглого мужика. Запинаюсь о какую-то чертову коробку и лечу назад, пытаясь поймать воздух.
Грохот, битое стекло, потоки напитков обрушиваются на меня с полок бара.
Эта вся какофония перебивает даже долбящую музыку.
Ощущаю, как белая футболка моментально мокреет и неприятно прилипает к телу, опускаю взгляд. На одежде красные, коричневые и желтые разводы.
– Ну что, коза, допрыгалась?
И снова я слышу этот голос. Шарахаюсь от посетителя. Тут уж и Сэм подоспевает на такое представление. Под ногами звон битых бутылок и хруст стекла.
– Милейший, сюда посетителям запрещено. Это моя территория.
Мужик краснеет, его ноздри раздуваются. Он угрожающе тыкает в меня пальцем. На его шее вздуваются вены.
– Вот эту мне сюда подгони, бармен.
Прячусь за спиной Сэма, чтобы он понял, что я к этому придурку не горю желанием идти.
Сэм закатывает рукава и упирает кулаки в бока. А бармен у нас не из хрупких мальчиков. Ростом метра два, шириной примерно столько же, с бородой и наколками по всему телу. Он не вызывает умиления, а когда вот так разъярен, то вообще хочется бежать, теряя тапки.
Но мы с ним умудрились сдружиться.
– Милейший, вам тут не притон. И у нас официантки не прыгают в койку по щелчку пальцев посетителей.
Вокруг нас собирается приличная толпа, и все с интересом наблюдают за представлением. Половина бара расколочена, я уже насквозь мокрая, а от запахов начинает тошнить. Охрана пытается пробиться к нам.
– Что, мать его, тут происходит? – грозный рык сокрушает помещение.
А у меня внутри стынет от узнавания этого голоса…
– Кто?
Я все ещё прячусь за спиной Сэма. Сжимаюсь в клубок и уговариваю себя, что мне показалось. Что не может мне так повезти.
Но стоит мне выглянуть из-за плеча бармена, как внутри все кувырком от знакомой фигуры и лица.
Гром… он же Громов Давид. Отец моих детей.
– У-у-у-у, твою мать, – шипит Сэм, прижимая меня к полкам бара, – мы в заднице.
Поднимаю на него беспомощный взгляд, все ещё пытаясь, чтобы Громов меня не заметил.
– Что такое, Сэм?
Бармен косится на меня, брови хмурит.
– Это наш новый владелец.
Сердце ухает и так и остается где-то внизу. Сглатываю ком в горле. Владелец…
– К-как владелец? – заикаюсь, дыхание сбивается. – Был же…
– Ага, неделю назад нас тут перекупили. Дианка, ты совсем, что ли, новостями нашего клуба не интересуешься?
Мотаю головой. Мне вот вообще не до новостей. Я после смен мчусь поскорее домой, чтобы мои малыши не остались без присмотра.
– Парни, выведите клиента, – раздраженный голос Давида звучит уже слишком близко, – он заведение перепутал.
– Ни черта я не перепутал, – возмущается посетитель, пока охрана пытается его культурно вывести.
Я наблюдаю за спиной Давида и в красках представляю его мимику. Её я успела хорошо рассмотреть и изучить в свое время. Когда мы были вместе… недолгие два месяца.
Уверена, сейчас он стоит с выгнутой бровью и кривит свои красивые губы. Зажмуриваюсь.
Боже, Диана, ну вот о чем ты?!
– Значит, мужик, тебе надо бы поучиться читать, потому что у меня тут не бордель, где снимают баб, – голос бывшего становится ниже, а я вжимаю голову в плечи. – Больше я чтобы тебя тут не видел.
– Слышь, сосунок, ты об этом…
Ой, а вот это зря. Давид ненавидит, когда ему тыкают его возрастом. Сомневаюсь, что спустя два года это изменилось.
