1. Пролог
- И что все это значит? - с полыхающим огнем в ярко-зеленых глазах воинственно наступает на меня Варвара.
- Варь, ты чего? Что не так? – искренне не понимаю перемену в «жене».
- Все не так! Почему вы не предупредили, что вы директор этой, - делает взмах рукой, описывая круг, - кампании?
- А что бы это изменило? – дергаю губы в улыбке, продолжая шагать назад, позволяя Варе руководить положением.
- Я бы не согласилась! Я совсем не похожа на вашу жену!
- С чего ты взяла? Ты очень похожа на мою жену. Вот, смотри, у нас даже первый семейный скандал. Кстати, можешь кричать в полную силу, здесь отличная звукоизоляция.
- Я не могу кричать! Егорка плачет, когда кто-то повышает голос. И это… это не скандал! Это безобразие! Кто вам позволил лапать меня? И… и целовать?!
- Я тебя не лапал! Я обнимал свою жену! А целовать меня ты первая начала! Егорка, подтверди!
- Это для правдоподобности! На нас смотрела ваша хамка-секретутка! И не надо привлекать на свою сторону моего сына!
- Нашего сына! Которого ты мне впихнула в руки, прекрасно зная, что я не умею обращаться с детьми.
- Я его страховала!
- А я не знал даже как его держать!
- Но теперь же знаете?
- Что знаю?
- Как ребенка держать?
- О, да, принцип я понял, спасибо. И кстати, я тоже целовал тебя для правдоподобности! И мне понравилось!
Варя не находит что ответить на это. Остановившись, таращит глаза, не понимая, правду я говорю или шучу.
- А тебе? – смягчаюсь и намерено понижаю тембр до хрипоты. Знаю, женщинам это нравится: - Тебе разве не понравилось? Я бы повторил.
2. 1
Варя
Тороплюсь домой, с радостным трепетом сжимая в кармане хрустящую синенькую купюру – аж две тысячи рублей. Нежданный подарок – помыла всего три окна, но хозяйка, поначалу критически осмотрев рамы и стекла под разным углом – нет ли разводов, осталась довольной, еще и заплатила сверху. Обещала позвать меня в следующий раз, а еще рассказать своим подружкам о «старательной девушке с низкими расценками». Мне польстила ее похвала. С тех пор, как я взялась за подработку - мыть окна, поняла, как много людей не любят это дело, а некоторые, кто живет выше первого этажа, боятся высоты и им проще нанять мойщика. То есть мойщицу. То есть меня.
Если эта клиентка выполнит свое обещание и сработает сарафанное радио, то можно рассчитывать на более-менее хороший заработок до наступления холодов. А зимой я придумаю что-нибудь еще. Надо, кстати, поблагодарить Лидию Петровну за то, что посоветовала меня своим знакомым. Еще и за сынулькой моим присматривает, когда нужно. Хорошая у нас соседка, добрая, не скандальная, даже когда мы с Виталькой шумим. Жалко ее – своих детей нет, а за меня и Егорку переживает не хуже родной бабушки. Без нее и ее помощи сидели бы мы с мужем и Егоркой на одних сухарях.
При мысли о Егорке губы сами растягиваются в улыбку. Он у меня такой лапочка. Тихий спокойный ребенок. Как только взяла его на руки, прижала к груди и поняла – мой малыш, мой и больше ничей. Через неделю ему исполнится семь месяцев. Совсем большой.
День сегодня такой солнечный, деревья золотые, небо голубое. И настроение от всего этого отличное. Я иду почти вприпрыжку по краю тротуара, потому что там больше опавших листьев. Они весело шуршат под ногами, подлетают и рассыпаются в стороны от легких пинков, и даже мои далеко не новые кроссовки смотрятся гармонично среди осенней пестрой мишуры. Болтаю пакетом с перчатками и моющими средствами в такт шагам и улыбаюсь прохожим. Ловлю ответные улыбки и заинтересованные или удивленные взгляды. Мне хорошо, пусть всем вокруг тоже будет радостно.
Сокращаю путь через дворы. Подхожу к дому, и тревожное предчувствие змеей расползается в груди при виде кучки галдящих соседей возле моего подъезда. Увидели меня, закивали, расступились и тут же окружили.
- Варюша, что же это делается?
- Варенька, мы думали полицию вызывать. Ну это же невозможно! И стучали, и звонили, и грозились – не слышит твой. Музыка орет на весь дом.
Настроение резко падает, и я возвращаюсь с небес в реальность. Так и знала. Опять жалобы на Виталю. А между тем я еще не все выслушала:
- У меня вот голова разболелась от вашего бац-бац.
- А у Светки с соседнего подъезда дети уснуть не могут.
- Разве так можно? Хоть свет вырубай.
- Вот пожалуемся в управдом, и свет-то вам отключат! Все равно, поди, не платите коммуналку-то.
Эмоциональные жалобы соседей оглушают. Искривленные недовольством лица мелькают перед глазами, и в какой-то момент у меня начинает кружиться голова. Зажмурилась что есть мочи, сдерживаясь, чтобы не закричать: «Виталик взрослый мужик! Как я могу заставить его что-то делать или не делать?.. Он вас-то никогда не слушал, посторонних людей…»
Я, кажется, побелела, потому что голоса стихли. Кто-то с одной стороны, а кто-то с другой поддерживает меня за локти, ведут до лавочки, усаживают. Теперь, когда соседи поутихли, я отчетливо слышу те самые бац-бац-бац. Сомнений нет – звуки Арии, сменившиеся Рамштайном, доносятся из нашей квартиры. Басы бьют по окнам, грозясь выбить стекла, и, кажется, вся наша старенькая панельная пятиэтажка содрогается от каждого удара бит.
- Накинулись на девку, лица на ней нет, ироды, - сочувствующе гладит меня по спине Мариванна, соседка с верхнего этажа, еще недавно кричавшая громче всех остальных. – Посиди, Варенька, отдохни. С работы идешь? – я кивнула. – Эх, не бережешь ты себя. Вон какая худенькая, слабенькая. Мужик должен так пахать и семью обеспечивать, а он ишь че вытворяет… дармоед. Ведь такой молодой, а работать не хочет. Лишь бы выпить…
- Виталик работает! То, что он официально не устроен, еще не значит, что он не зарабатывает. Вы же сами приносите ему технику, а платите чем? То водкой, то пивом, - возмущаюсь, глядя снизу вверх на обступивших меня людей, - а то и самогонкой, - останавливаю выразительный взгляд на дяде Васе из третьего подъезда, после чего он благополучно скрывается за спиной Мариванны.
- Это же он плату назначает, а нам-то что? – разводит руками женщина, кажется, из пятого подъезда. Остальные согласно кивают и поддакивают. – Мы рассчитываемся с мастером тем, что он просит.
- А просит он, к сожалению, алкашку, а не печеньки ребенку или подгузники. Так чего жалуетесь теперь? Танцуйте. Видите, какую дискотеку устроил ваш мастер? – выговариваю соседям. - Пьяный человек сам себе не хозяин, а вы хотите, чтобы он слушал кого-то, - добавляю устало, потому что спорить и объяснять что-то уже нет сил.
Я откидываюсь на спинку лавочки и закрываю глаза. Мыслями уношусь в деревню к своему дедушке. С ним было так спокойно, уютно. Ровно до того момента, когда его не стало. А потом институт, замужество, ребенок. И вроде все неплохо было, но одно маленькое откровение мужу, о котором я не раз пожалела, и жизнь резко превратилась в темную полосу. Еще не черную, но уже близко к этому цвету.
