В те достопамятные годы, годы конца эпохи «застоя», Василий Борисович Кузькин, был ещё не очень старым человеком. Был он худощав и немного, такой, несуразный. Напоминал чудака – учёного из старых кинофильмов. Где актёры играли нарочито и тщательно, преувеличено чётко выговаривая фразы.
В прошлом, Борисыч, как его все называли, работал учётчиком в колхозе «Заветы Ильича», это такая должность – «ответственный, за всё».
Так вот, хотя был он и не слишком старым, но угнетали его две беды: сильно пьющая дочь – Полина, рано потерявшая мать, и оттого, какая-то вечно неприкаянная. Хотя и добрая, хорошая. А ещё – постоянная нехватка денег на воспитание внука Васьки. Который, всё больше взрослел и, соответственно требовал затрат. Точнее сказать – Васька – то их не требовал, а требовала ситуация. Что бы не хуже чем у других.
Да! Сильно его убивал алкоголизм родной дочери… И, поделать с этим было ничего нельзя, а пытаешься что – то поделать – только угнетаешься, отчаиваешься ещё больше. Потом уже. От безысходности! От того, что всё – как об стенку горохом!
Вся его пенсия, как есть, уходила на всякое – разное, более или менее необходимое для Васьки.
Василий Борисович, навсегда запомнил то утро, осени 1982 года. Накануне были похороны Леонида Ильича Брежнева, колхозники были растеряны, какое – то опустошение охватило всех! Шутка ли? САМ – дуба дал! А буквально, спустя несколько дней, после похорон, люди поняли, что отныне они будут жить в другой стране. Железная рука ВЧК – КГБ железной же метлой выметала наследие «гениального писателя» и Генерального секретаря ЦК КПСС, Леонида Ильича Брежнева.
Новый генсек, сменивший Ильича, решил не болтать, а работать, словно бы предчувствуя, что времени ему отпущено – очень мало!
Василий Борисович, ещё с лета, по договору с ушлым завхозом колхоза «Свет Ильича», переволок в свой собственный сарай общественный мотор для лодки. Завхоз уверял, что всё чисто, просто, мол, от жены заначка будет.
– Он списанный, Борисыч, но вполне на бегу! А значит – что? А значит то, что неча добру пропадать. Торопиться не будем, а как пройдёт «инкубационный период», отдадим его рыбакам рубликов за пятьдесят – шестьдесят, поделим, вот и води внука в кино хоть два года подряд! – вещал словоохотливый завхоз.
Борисыч нутром чуял, что, что-то нечисто тут, но думать об этом не хотел, тридцать рублей – были бы – ох, каким подспорьем для внука перед новым учебным годом!
Однако завхоз с продажей мотора не торопился, да и дед о нём всё реже вспоминал. Завалил поленьями – и ладно. Лежит мотор, промасленный под брезентом и поленьями – каши не просит.
Вот, только, то, что было – вроде ничего, при Брежневе, стало совсем иначе выглядеть при генерале госбезопасности Юрии Андропове. Теперь «несунам» давали реальные сроки! А чёртов завхоз – всё тянул с продажей! Борисыч, уже готов был от любых денег отказаться, лишь бы исчез злополучный мотор из его сарая! Был бы, вереран, в прежних силах – сам бы выволок его ночью на тачке, да утопил в озере!
Была ещё одна печаль у Борисыча, куда-то запропастилась – медаль «За победу над Германией». Не довелось ему с фронта с боевыми наградами вернуться и, хотя китель его всё тяжелел от новых юбилейных медалей, но они то, фронтовики, знали – что это всё – для пестроты при солнечных лучах. Как понацепят – «10 лет победы»; «20 лет победы»; «25 лет победы»…. А кому от этого прок? Для пионеров дремучих, да молодёжи пороху не нюхавшей. Вот, «За победу над Германией» – ещё куда ни шло, конкретная награда, хоть и всем её давали, кто в войне участвовал… Опять же – профиль Верховного… Солидно! Пропала. Очень обидно. Особенно обидно, что на парадах, те кто с боевой наградой вернулся, подначивали таких юбилейных медаленосцев, особенно, когда отметятся хорошо сорокоградусной. Тогда и бывало разное…
«Иди, мол, к нам, боец – „сорок лет без урожая“ (так называется „иконостас“ из юбилейных медалей), выпьем вместе за победу! Не всем же героями быть! Не журись, идём – выпьем…»
Не раз Борисыч, осекал таких:
– Ты язык попридержи, «герой Перекопа»! Я как все воевал, понял? В гвардии!
Был Борисыч крепок и высок, хоть и неуклюж немного. Обычно записные «герои» сразу прекращали шутки, да и фронтовое братство никто не отменял.
А при Юрии Владимировиче Андропове заработали не только производственники, милиция, но и военкоматы.
И то, солнечное январское утро, когда румяный с мороза «военкомовский» подполковник, сопровождаемый корреспондентом районной газеты и поселковым главой, шумно вломились к Кузькину, для вручения ордена «Слава», он никогда не забудет! Молодой, юркий корреспондент тогда достал из портфеля полулитр «Посольской», (Борисыч и не пил такой сроду!) – диво – дивное. Обмыли награду! Даже в стакан с «Посольской» серебряную звезду окунали! Корреспондент сказал тогда: «Какая водка – такая и награда!» И все смеялись. Соседи подошли на шум веселья… С самогоном. Репортёр, прежде всех напился и только улыбался и кричал: – Награда нашла героя! Выпьем, товарищи!!
А потом крепко обнимал Борисыча и всё твердил:
– Ты хоть понимаешь, дед, каким орденом тебя партия и правительство наградило!? Ор-де-ном Славы! Ты хоть понимаешь, что это за орден, дед!?
А внук потом ходил, сиял, как будто его самого наградили… Весь вечер Борисыч нетвёрдыми руками, отцеплял с кителя юбилейные медали, а вместо них аккуратно прикрепил боевой геройский орден! На новёхонькой колодке цветов, уважаемой всеми в веках – Георгиевской ленты. Всем же фронтовикам было ясно, что таким хитрым способом Сталин тогда воскресил солдатский Георгиевский крест! Не подрывая устоев социализма, так сказать.
Прикрепил. Покрутился перед зеркалом… и перевесил его заново. Потом опять, уже – с наклоном прицепил.
Так и перевешивал, пока весь лацкан не взлохматил…
Всю зиму, Василий Борисович мечтал, как наступит весна, а она, ведь, быстро пролетает, и придёт 9 мая. Он наденет, свой новый пиджак – китель, и на нём ни одной юбилейной медали, никаких цацек! Только справа знак «Гвардия», а слева одинокий орден «Слава». Они поедут на ветеранском автобусе в райцентр. А там корреспонденты, юннаты какие-нибудь налетят! Все будут спрашивать – за что это, мол, вас наградили? Расскажите, дед!
А он, поначалу, будет небрежно отмахиваться, – «да ладно, воевал как все, мол.»
– И всё-таки, Василий Борисович? Ну расскажите!
И тогда Борисыч, степенно откашляется, достанет попироску и неспешно, нараспев, затянет о том, как оно всё было то…
– Рота наша, геройская, во главе со старшим лейтенантом Сидоркиным, сильно вперёд выдвинулась под Гродно. Поторопились мы, а наши фланговые застряли. Едва в клещи мы тогда не попали. Против нас стоял батальон «Ваффен – СС». Это такие гады стойкие. Фанатики. Никто с ними воевать не любил. Сперва накрыли они наше наступление, а потом сами на нас попёрли, отрезая с флангов. Сидоркин – умница, вовремя это понял и стал роту выводить к своим.
