Рассказ
Жизнь первая
Глава первая
В стране жило государство, которое все знали, как эСэСэР. И как ни странно, не смотря на, а, может, и благодаря этому, Михаил Петрович Маргулис стал музыкантом. Кстати, если бы, не те, весьма, неблагополучные для него и не такие уж далекие времена, стал музыкантом, может быть, даже с мировым, ну не с мировым, то, во всяком случае, с очень приличным, по тем временам, именем. Но, он родился евреем в эСэСэРе. Не потому, что евреем, и не потому, что в эСэСэРе. А потому что, музыка, которую стал играть в дальнейшем Михаил Петрович, ну никак не вписывалась в рамки, существующей тогда, государственной идеологии. Что уже, само по себе, откладывало определенный отпечаток, на все его последующее годы жизни. Хотя, этого он даже предположить тогда не мог. И что оставалось, нашему Маргулису?
Однако, чего я его жалею? Все у него складывалось, по меркам тех лет, достаточно благополучно. Как и у всех живущих тогда советских людей.
Нет, по молодости он, конечно, покуролесил изрядно. И в общем-то, совсем не по-советски. С длинными загулами, шумными компаниями, выяснением отношений, посредством кулаков, а то и подручных средств. Бил он, били его. Но, слава богу, все остались живы.
Да и кто из нас в молодости не совершал ошибок. Тут, видимо, свою роль сыграли имя и отчество, на русский манер, никакого отношения к фамилии не имеющие. Вернее, если не считать фамилии, то эти и имя, и отчество, были значительно, нейтральными. То есть они, конечно, были не совсем нейтральными, если вместе с фамилией, и имели кое-какое отношение, ну, вы понимаете, что я имею в виду, потому как, все знали его с рождения как Михаила. А что Михаил? Таких Михаилов и на Руси было великое множество, никак с пятой графой не связанных. А позднее, много позднее, его и вовсе стали звать Михаилом Петровичем, так записали в свидетельстве о рождении, а затем и паспорте.
Но бьют, как вы сами понимаете, не по паспорту … а вот физиономия у Миши была явно неславянская, что, как я уже сказал, не помешало ему весьма и весьма бурно прожить свои молодые годы. О чем он с удовольствием вспоминал в зрелом возрасте.
Однако, скажу вам, только строго между нами, почти сразу после появления малыша на свет, родители, тайком, снесли его в положенное время, к местному раввину, сделали все, что должно было сделать еврейскому ребенку, и нарекли его Мойшей.
Отец, хоть и звала жена его Петрушей, по отчеству был Соломоновичем, а ее саму, записанную в паспорте, как Раиса, и вовсе звали Ривой. Но, уж так случилось в те, как я уже говорил, не такие и далекие времена, не в чести была эта пятая графа у Софьи Власьевны (Софья Власьевна – Советская Власть), потому в повседневности и скрывали ее, как могли, все, к кому графа эта имела отношение.
Да, что там, в нашем государстве. Со времен Моисея, который вывел свой народ из Египта, и сорок лет таскал по пустыне, в поисках Земли Обетованной, так на нее, кстати, и, не ступив при жизни, все беды и несчастья, происходившие, где бы то ни было и когда бы то ни было, валили на этот самый многострадальный народ. Мало что изменилось и по сей день. Хотя, казалось, должно было быть все с точностью до, наоборот. Поскольку, как они сами о себе заявляют, еврейский народ, богом избран, и несет особую миссию. Может, это и так, кто знает. Но видимо, Господь, живет со своими избранными чадами по принципу, кого люблю, того и мучаю. Что ж, бывает.
И все-таки – Маргулис. С ним складывалось все достаточно удачно. Но, вот национальность, сменить своему отпрыску, Петя с Раей не смогли. И фамилию пришлось оставить настоящую. А, как бы безопасно звучало – Михаил Петрович Маргуленков, или на худой конец, Маргуленко. Но, куда ему было с таким носом, да в калашный ряд к Маргуленковым. Так что, увы и ах, остался наш Михаил Петрович – Маргулисом на веки вечные, однако это не помешало ему, как я уже говорил, в молодые годы, с широким, и, как ни странно, чисто русским размахом, погулять на всю катушку с десяток годков. Благо папаша, в силу своего ума, и тысячелетиями накопленной мудрости и осторожности всего еврейского народа, а главное, связей и наличия определенных финансовых возможностей, сумел отмазать кровиночку, сначала, от непременной службы в армии, а затем и пару, тройку раз вытащить из сомнительных ситуаций. Не совсем, чтобы уж криминального характера, но, пожалуй, где-то рядом. Что, ну, ни как, не повлияло на разгульный характер нашего Миши, и в результате привело его к такому печальному концу. Нет, не то чтобы уж совсем к печальному, но все-таки.
С годами, он, конечно, остепенился и взял себя в руки. Для этого папа с мамой положили немало сил и здоровья. Однако, заслуга, в основном, принадлежала не им, хотя без папы и тут не обошлось. Так, из последней истории вызволял сынульку, естественно, он. Впрочем, как и из остальных. Но, в этот, раз, Миша испытал на себе всю неотвратимость и серьезность наказания в лице участкового, который в доходчивой форме объяснил недорослю, его непременные перспективы, посадив на несколько дней в КПЗ, где ему, совсем, не понравилось. И где он очень, ну очень испугался и решил никогда, то есть, вообще, никогда туда не возвращаться. Однако, как говорят от сумы и от тюрьмы…, ну вы меня поняли.
Но это было, как я уже сказал раньше, в глубокой молодости. К тому времени, о котором пойдет речь, грехи молодости были забыты, все пороки, или почти все, искоренены. И осталась у нашего Миши одна, но «пламенная страсть».
Однако, давайте по порядку.
Глава вторая
А по порядку будет так. Петр Соломонович, царствие ему небесное, когда Мише исполнилось восемь лет, привел к нему педагога – музыканта, чтобы Миша мог выучиться на скрипача. Вот с этого-то и началась у него новая, совсем неизведанная, пора.
Миша влюбился в скрипку, на всю оставшуюся жизнь. Пять лет, по три часа в день не выпускал из рук инструмент. И это мальчишка, которого на улицу то и дело звали пинать мяч, или играть в общепринятую войнушку. Я уже не говорю о «казаках разбойниках», самой в те годы популярной игре, среди босяков, А Миша был, как и все…
Так вот. Пять лет, по три часа в день, наш Миша не выпускал, сначала из неуверенных детских ручонок, а потом, года через три, уже и достаточно наловчившихся рук, смычок. И, что характерно, во время этих занятий никто, ну, никто, не стоял над ним с ремнем, или другими подручными средствами, чтобы подстегнуть его стремление к совершенству. Я имею в виду скрипочку. Миша всего этого хотел сам. И только сам. И, опять-таки, что характерно, вскоре, хотя, в общем-то, не так уж и вскоре, по-видимому, своевременно, у Миши начали складываться собственные, совершенно отличные от мнения его учителей, музыкальные и, так сказать, вкусовые пристрастия к собственному исполнению. А если быть точнее, к той музыке, которую он играл.
