Чем скучнее жизнь, тем сильнее хочется верить в чудеса, тем интереснее кажутся рассказы про заброшенные дома и склепы, полные привидений. Поставьте стакан пива пьянице в баре у вокзала, и он расскажет вам много таких историй, и каждая будет заканчиваться словами: «Тут уж как пить не обошлось без призраков!».
Спросите его о странных убийствах, и он расскажет еще одну байку, и уверит вас, что все дело в призраках. Если какого-то складского работягу застрелили в квартире, дверь которой заперта изнутри на засов, а убившая его пуля пролетела куда большее расстоянием, чем размер самой квартиры, то самое время сказать: «Тут не обошлось без призраков!». Но каждый знает, что призраков не существует. Все дело в двери! Каждая дверь открывается в обе стороны, и никому не стоит забывать об этом.
***
Джофарай Бурхан не интересовался историями о привидениях. Его мысли занимали вещи простые и практичные – деньги, выпивка, злость на весь мир. Особенно на тех, кто коверкал его имя! Происхождение имени и сам он не мог объяснить, а своих родителей никогда не встречал, так что спросить, о чем они думали, выбирая имечко, он тоже не мог.
В сиротском приюте, очень давно, юный Джофарай всегда бил первым, без колебаний и не думал о последствиях. Тогда любой, кто называл его Джефрай или Джофай рисковал получить синяк под глазом. Но взрослая жизнь сложнее устроена, и когда драка кончается арестом, а то и потерей очередной работы, приходится учиться сдерживать свои инстинкты, так что его босс, Рафаэль Эдмон Лясен Маркеза, свой синяк так и не получил. Маркеза называл его Джофраем, Джефом или Джофаром, словно нарочно издевался над странным именем, но пока он платил зарплату владельцу имени, тот предпочитал ошибку не исправлять.
После пары рюмок, когда в нем просыпался оратор, говорящий в пустой квартире с самим собой и с предметами мебели, Джофарай мог высказать все, что накипело на душе, и даже вслух обозвать Маркезу уродом! Но только в одиночестве, в своей квартире размером со спичечный коробок, где его услышать его могли разве что бутылка и стул.
Рафаэль Маркеза владел большим складом на окраине. Одни поезда привозили коробки и ящики, другие поезда увозили, а Джофарай расставлял их на полках и ненавидел склад всей душой, но работа приносила деньги. И была, разумеется, лишь временной! Придет момент, откроется дверь в лучшую жизнь, и он не упустит шанс, он возьмет свое! Но пока двери в прекрасное будущее оставались крепко запертыми, и брать приходилось не свое, а чужое, то, что стояло на полках склада.
Там или здесь, иногда, с этих полок пропадала коробка. Джофарай открывал ее дома. Что окажется внутри? Что-то ценное, как один из тех золотых подсвечников, которые он ни разу не находил? Или что-то никчемное, как странный набор из 23 непарных носков разного цвета? Их Джофарай сохранил, в надежде найти на них покупателя с одной ногой, а до тех пор прятал в носках деньги и патроны для ружья.
Заработать на кражах получилось не часто, но бросать свое ремесло Джофарай не собирался. С годами он отточил мастерство обнаружения коробок, которых никто не хватится. Дешевые посылки без страховки, отправленные из одной далекой страны в другую, давали отличный шанс, что их владельцы не станут разыскивать воров на другом конце света. А если и станут, за все придется платить владельцу склада, и поделом ему! Склад отвечает за свои товары, и Джофарай искренне радовался, воображая, как Маркеза кривится от злости, выкладывая деньги за очередную пропавшую коробку. Такой расклад его вполне устраивал, поэтому он никогда не поправлял босса, коверкающего имя, всегда был с ним вежлив, услужлив и воровал все, что мог унести.
Так он и нашел свою коробку.
Груз, отправленный из Тибета в Северную Тамибию, без страховки и отметок о срочной доставке. Джофарай не слыхал о Тамибии, северная она или южная, но название навевало мысли о далекой стране в Африке, полной песка и верблюдов. Оттуда никто не поедет в Артиаполис, выяснять, что случилось с его грузом. Коробка небольшая, но увесистая. Внутри наверняка что-то металлическое! Может быть, статуя Будды? Старинный молитвенный барабан? Набор четок?
– Хватит ее щупать, это тебе не баба! Ставь на место! – взревел над его ухом бригадир Виктор, здоровяк с отвратительно тихой походкой и привычкой подкрадываться со спины. Джофарай поспешно сунул коробку на полку и обернулся, натягивая на лицо покорную улыбку.
– Я тут почти закончил, и…
– Не надо мне твоих «почти»! Пихай коробку на место и двигай в сектор 44-А, там полный завал с грузом канцтоваров, и они сами себя не разгрузят.
Так он и поступил, потому как спорить и возражать – себе дороже. Коробка никуда не денется, и уже вечером будет стоять у него дома. Что там, статуя Будды? Молитвенный барабан? Золотой подсвечник?
***
– Нет, ты не подсвечник! Ты миска какая-то, – разочарованно пробубнил Джофарай, когда коробка обрела новый дом у него на столе. Ее было не просто вынести со склада, Виктор не сводил глаз с рабочих, да распаковка заняла уйму времени. Груз обмотали мягкой тканью так, словно внутри что-то очень ценное и хрупкое. Но внутри ткани Джофарай нашел миску. Миска? Тибет… Нет, не миска, а поющая чаша, с которыми медитируют всякий чудаки, вот что это!
Хотя чаши, которые Джофарай видел в программах про путешествия, были скорее бронзовыми, а эта походила на свинцовую. Он отхлебнул глоточек крепкого, поднял карандаш с заваленного хламом ствола, и провел по краю чаши. Поющая чаша должна петь, но эта издала только глухое бульканье. Еще несколько попыток ничего не изменили. Петь чаша не желала.
– Наверное, придурки в этой вашей Тамибии не знают, что поющая чаша должна петь, вот и им шлют бракованные! – Джофарай отхлебнул еще глоток. И что теперь? Кто заплатит за поющую чашу, если она не умеет петь? Это уже наглость, вот так всучить ему бракованный товар! Он этого так не оставит, и завтра же заставит какого-нибудь болвана раскошелиться.
