Машин было немного. Из полуночного сумрака маячила заброшенная бетонная башня с прилепленным к верху ларьком и вздымавшейся нестрого ввысь покосившейся арматурой. Очертаниями башня напоминала средний палец с недогрызенным ногтем, угрожающе поднятый в сторону ненавистного Запада.
Обнаружив себя в родной сети, ожил навигатор. Карта на экране завертелась, потом всё на несколько секунд подвисло, погасло и из динамиков донеслось: «Развернитесь при первой возможности!»
– Приглуши этот «огрызок». А то мало ли… Это ж провокация Госдепа! – отчасти в шутку прокомментировал я.
Женщина, охранявшая въезд в Россию, выписывала какие-то бумажки и выдавала их водителям. Родина в ту ночь, очевидно, была по талонам.
От стен казённых построек КПП веяло духом чуждой народу власти. (с) Власть эта затравленно скалилась сквозь щёлку будки паспортного контроля, за стеклом которой отсвечивала распечатка, предупреждавшая об уголовной ответственности за оскорбления при исполнении. На будке явно не хватало крупной надписи «Осторожно!»
– У тебя недостаточно восторженный вид, коим ты можешь ненароком оскорбить представителя, – невесело пошутил Фёдор.
Паспорт проштамповали быстро. Ждали таможенника. Его фигура в мешковатой форме и огромной фуражке суетливо приблизилась к машине.
– Откройте! Подвиньте! Переложите!
Покопошившись в багажнике и порывшись в вещах таможенник изрёк:
– Давайте-ка в бокс. Отдайте паспорт и встаньте пока в сторонке.
Простояв в «сторонке» минут двадцать, пошли выяснять, где бокс и что вообще делать.
«Боксом» оказался железный ангар, большие серые ворота которого, естественно, были закрыты. Внутри ангара в каморке перед телеком возлежал таможенник в расстёгнутом кителе, зэковской кепке и надетых на серые носки сланцах. Две подтяжки меридианами огибали глобус чиновничьей вселенной.
– Доброй ночи. Нам велели в бокс.
– Ну так заезжайте!
– Там закрыто.
– А, бля… Ща открою.
Около двух часов по полуночи. В полумраке ангара свалены в кучу сумки, пакеты, кульки. На весах стоит целлофановый мешок из Лидла. Двое дееспособных мужиков в зелёной форме и погонах со звёздами невероятной выпуклости фотографируют три литровых пакета йогурта.
– Это что? Это сыр?
– Это Philadelphia. Можно на хлеб намазать, можно суши сделать. Лучше всего с белым вином. Только вино должно быть правильной температуры…
– Ну это сыр или нет?
– Это паста такая.
– Тогда выкладывайте. Это кофе? Тоже выкладывайте.
– Фрикадельки оставьте. Переложите в один пакет.
– У вас на двоих 18 кг продуктов вместе с фрикадельками.
– Замечательно! Дальше-то что?
Забота и любезность, которую проявляли к нам стражи границ Родины, заслуживает отдельной похвалы. Если в обычной городской поликлинике к специалистам не записаться, а направления на анализы и процедуры выдаются крайне неохотно, то тут было всё наоборот:
– Мы вам уже ветеринара вызвали.
– Зачем ветеринар? Я нормально себя чувствую.
– Вы не понимаете! Это процедура!
– Я отказываюсь от ветеринарных процедур. Мне для процедур необходим как минимум терапевт.
– Так. Пока ветеринара ждём, съездите на рентген.
– Какой рентген? Ветеринарный?
– Рентген скрытых полостей. Вдруг вы там ещё сыр прячете, или масло.
– Я к скрытым полостям никого не подпущу.
– Это мы еще посмотрим… Может у вас дно двойное!
– «Дно» у нас – это точно… Может и двойное.
– А можно это как-то ускорить ветеринара? Домой просто хочется.
– Сходите к старшему смены.
Старшая смены Екатерина Васильевна – строгая женщина с аккуратной причёской более всех проявляла служебное рвение.
Всем своим видом она решительно осуждала нарушителей санкционного режима: «Пока наши олигархи в неравном бою бьются за честно украденные миллиарды, ты, сука, сыроед-предатель Родины, ездишь за границу и везёшь оттуда буржуазные йогурты!» Вместе с тем, она производила впечатление единственной разбирающейся в законах: старательно объясняла, что именно и как нужно писать в объяснениях, пугала «досмотром» и тем, что после оформления всех формальностей, сыр нужно будет вывезти обратно в Финляндию, съесть там лишний и радостно, сытыми въехать с положенным количеством.
– Вы что, думаете, мы тут дурью маемся? Тут каждый на своём посту и занят делом! Ветеринаров уже вызвали. У них очень много работы! – жаловалась на тяготы и лишения таможенной службы Екатерина Васильевна.
Дурью, конечно же, никто из сотрудников не маялся. Все были при деле: пили чай перед телевизором, фотографировали сыр и йогурт, заполняли какие-то бумаги, рылись в сумках, старательно прицеливаясь по буквам тыкали указательным пальцем в клавиатуру. Чтобы заставить кого-то заняться нашими документами всё время приходилось ходить и слегка подпинывать: «Старший смены сказал, что наши документы у вас. Во сколько они поступили? Сколько отводится на их оформление? Когда вы закончите?» В итоге за ночь пребывания на границе мы перезнакомились практически со всеми сотрудниками двух смен и разобрались в нехитрых таможенных процедурах.
