Дворник дядя Саша рывком преодолел последний нечищеный участок двора и замер, прислушиваясь к подступающему с Ленинградки утру.
На уровне четвертого этажа растворилась балконная дверца и из образовавшейся щели повалил пар заспанного жилья.
– Очумели совсем уже! У человека единственный выходной, а он тут скребет, мля! Положил лопату, я тебе говорю!
Дядя Саша козырьком приставил к глазам ладонь в грубой перчатке и ничего не ответил. В соседней казарме спел горн. Горнист, как обычно в начале года, был новичком и поэтому инструмент «повело». Дворник довольно хмыкнул, выпустив из носа теплое облачко, которое, столкнувшись с зимним воздухом, мгновенно схватило усы ледком.
На старой липе у перекрестка – высоко и протяжно – трепыхался красный полиэтиленовый пакет, неизвестно как попавший туда.
Быть может, – когда липа была еще совсеееееем маленькой…
В Фирсановке летние дни стояли долго. Саша отлично помнил, как они с бабушкой просыпались засветло и завтракали на открытой веранде, планируя, пойти ли в лес до обеда или после. А потом она говорила: «Допей чай!» – а Колька уже повис на калитке и выманивал играть на насыпи. Бабушка смеялась и грозила ему пальцем. Сама допивала из обколотой кружки, и в холодильнике – еще с вчера – лежал брикет мороженого, который они купили на станции, когда провожали папу в Москву. И если позвать Кольку играть домой, то придется делиться с ним и «растапливать» на троих.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
