Уже пять дней Рыжик был в коме
Юноше сделали операцию по удалению гематомы мозга, и в сознание он еще не пришел. Все эти дни Лена находилась рядом. Она протирала влажными салфетками исхудавшее юное лицо, слабое и такое беззащитное сейчас, тонкими пальцами поправляла больничное одеяло и осторожно клала на него прозрачные, в едва заметных золотистых крапинках руки больного.
Окружающие не знали, кем приходится эта безмолвная женщина пареньку. Работники стационара видели, что ее навещают муж и сын. Склонив головы, они в чем-то долго убеждали ее в коридоре. Пробегающие мимо медсестры смотрели на сосредоточенные лица посетителей, слышали приглушенный разговор и понимали: родные пытаются увести ее домой.
Но Лена не поддавалась на уговоры. Она только молча качала головой в знак согласия, потом забирала принесенную ей еду и сменную одежду и снова уходила в палату.
Работникам нейрохирургического отделения женщина казалась странной и даже немного тронутой. Об этом они часто шептались, когда пили чай. Лена иногда слышала их неосторожные высказывания, но не реагировала на злословие. Она заходила в бытовку, здоровалась кивком с отдыхающими там сестрами и врачами, брала ведро и швабру и шла в реанимацию.
Эти пять дней она мыла, чистила и убирала за больными, не брезгуя никакой работой. Главное – не навредить, чтобы у сотрудников больницы не появился повод ее прогнать. Забинтованную руку женщина старательно прятала в розовую перчатку для уборки. Но к вечеру та начинала ныть. Лена выпивала таблетку обезболивающего и забывала на несколько часов о раненой руке.
Ночью, как правило, дремала рядом с кроватью Рыжика, просыпаясь от каждого шороха в надежде, что он пришел в себя. Но все было как всегда: тихо сновали медсестры, выполняя свою работу с больными, заходили врачи во время осмотра. Ладонь Рыжика, которую держала в руках Лена, по-прежнему была неподвижна.
Здесь не раздавалось громких звуков, не звучал смех, и не было ярких красок. Белые простыни, стены, униформа врачей, халаты обслуживающего персонала, жалюзи… Лишь мелькающие розовые руки Лены вносили какое-то разнообразие в застывшую атмосферу реанимации. Все правильно: ничто не должно нарушать покой и тишину лежащих здесь больных.
Когда приходил Сергей Иванович, врач Рыжика, Лена с надеждой и болью вскидывала на него уставшие глаза, но слышала неутешительный ответ:
– Пока ничем вас, Леночка, порадовать не могу. Остается молиться, чтобы он пришел в себя. Субдуральная гематома – это вам не шутки, тем более, наверняка не сразу была оказана помощь. Сколько часов он был еще в сознании и активно двигался?
Лена махала кистью руки из стороны в сторону и показывала два пальца (означало «приблизительно, два часа»).
– Вот видите, все это время накопившаяся кровь давила на мозг, калечила его, поэтому и восстановление идет медленно.
Так они беседовали каждый день: Сергей Иванович объяснял, успокаивал, обнадеживал. Лена внимательно слушала, чтобы не пропустить важную информацию, соглашалась и лишь изредка что-то показывала жестами: увы, пока по-другому она объясняться не могла.
Много дум роилось в ее голове: что делать дальше, куда двигаться, как вернуть свою жизнь в привычное русло? Но одна мысль постоянно возвращала ее в тот страшный день…
Субботним вечером Вадик Макаров привез друзей на дачу. Их было пятеро: трое парней и две девушки. Общались давно, так как жили в одном доме, ходили в соседний лицей, а Вадик с Олей еще и сидели за одной партой почти десять лет.
Казалось, они знали друг о друге все: обожаемую каждым музыкальную группу, любимое мороженое и даже фирму их футболок и кроссовок. Друзья вместе ходили в кино, на каток, в тренажерный зал и бассейн. Летом загорали на пляже и купались в Онежском озере, соревнуясь, кто дольше продержится в ледяной воде.
Друзья читали одни и те же книги и яростно их обсуждали, и каждый доказывал, что его мнение - самое правильное. Вадик и Оля увлекались бальными танцами, а Марина, Сергей и рыжий Петька ходили на их конкурсы и выступления в качестве поддержки. Когда у футбольной команды, в которой играл Сергей, были соревнования, компания перемещалась на стадион и болела за товарища. И так же дружно, всем «гамузом», шли они выручать вечно попадавшего в какой-нибудь переплет Петьку.
Лидером их группы был Вадим – дьявольски привлекательный рослый брюнет, с выразительными шоколадными глазами. Умный, начитанный и рассудительный, он притягивал внимание не только девчонок, но и парней – в лучшем смысле этого слова…
В школе хотели с ним дружить все: одноклассники подходили с вопросами по домашнему заданию, девушки интересовались увлечениями Вадика, чтобы потом блеснуть при случае эрудицией, а районная шпана при встрече почтительно здоровалась за руку. Вадим немного свысока, снисходительно обращался с почитателями.
– Хай, Бро! – говорил он, насмешливо прищуривая карие глаза, опушенные мохнатыми ресницами. – Как оно, ничего?
Однако родной «банде» никогда не изменял и новых людей туда не допускал – это было святое!
Особую зависть у школьных барышень вызывала его крепкая дружба с Олей, приятной, стройной блондинкой. Девушка, с точки зрения завистливых одноклассниц, ничем особенным не выделялась.
– Подумаешь, учится хорошо! Так и мы не дурочки», — обиженно говорила одна из поклонниц Вадика. – Таланта нет никакого, а лучшего парня лицея отхватить умудрилась.
– Конечно, она миленькая, так и это не новость. Таких красоток вокруг полно, я тоже парням нравлюсь, – поддерживала ее другая.
Ворчали тихонько, наблюдая за сладкой парочкой из углов школьного коридора, но устроить с девушкой разборки боялись: знали, Вадим никому не простит неуважительного обращения с подругой.
Когда друзья окончили школу, их жизненные пути разошлись, но общаться они не перестали, и как только выдавалась такая возможность, собирались вместе. В это лето как раз так и сложилось, что они почти одновременно успешно сдали последний экзамен сессии. Девушки, Оля и Марина, окончили третий курс экономического факультета и весьма гордились тем, что справились с тяжелейшим зачетом по зарубежной экономике. Вадик, обучаясь на медицинском факультете, грезил о хирургии, находясь под впечатлением от прочитанной в детстве трилогии Юрия Германа о враче Володьке Устименко. Из другого города приехал Сергей, учившийся в летном институте.
Рыжий Петька Степанов в их команде был белой вороной. Он работал слесарем в автомастерской и колеса машинам крутил весело, с огоньком, шуткой-прибауткой. Когда Петю спрашивали, почему он не поступил в университет, тот вопросом на вопрос со смешком отвечал:
