1. Пролог
Обращение от автора:
Дорогой читатель! «Егерь» является второй книгой в цикле «Олманцы». Этот роман можно читать отдельно. Однако если вы хотите в полной мере понять мироустройство и узнать предысторию событий, описываемых в «Егере», рекомендую познакомиться с первой книгой цикла — романом «Полукровка». Желаю вам приятного чтения!
Даниэль Зеа Рэй
Посвящается моему отцу — лучшему рассказчику в нашей семье
Пролог
Куда ускользает надежда твоя,
Что пламенем ярости так обжигала?
Она ведь сияла, она ведь спасала,
Пока ты на прочность ее проверяла.
Ты тянешься следом, и пальцы дрожат,
Ты рвешься за ней, но ее не нагнать.
И взгляд уж потух, и гнев вдруг угас.
Жизнь без надежды — вот он твой крах.
Ни марево мыслей, ни тлен всех побед
Не смогут вернуть тебе этой потери.
Останется горечь о прожитом дне
В пустом бытие, безвольном и сером.
Куда убежала надежда твоя,
Что пламенем ярости так обжигала?
Сквозь трещины этого бренного тела
Она утекла в закат бытия.
***
— Роден, расскажи, как ты чувствуешь себя сегодня?
Она хотела поднять голову, но удержать ее не получилось, и голова склонилась набок.
— Я бо... бо… не…
— Ты больше не будешь?
— Да. — Рот Роден распахнулся, и язык вывалился наружу. Было трудно его заправить назад, но она справилась.
— Каждый раз ты обещаешь вести себя хорошо и снова возвращаешься сюда. С чего мне опять верить тебе?
— Не… верь…
— Хочешь прожить остаток жизни в таком состоянии?
— Не… не хочу…
— Ты снова отрастила длинные ногти. Мне приказать их остричь?
— Не-е-ет! Нет! — Роден даже пошевелила пальцами, выражая протест.
— Знаешь, что изменилось на этот раз? На этот раз всем на тебя плевать. Они устали. От выходок, от вечного чувства вины, от тебя, в конце концов. При встрече со мной твоя мама задала мне лишь один вопрос.
Роден мысленно улыбнулась, продолжая неподвижно сидеть.
— Она спросила: «Сколько?» — и достала именную платежную карточку. Уверена, что сейчас ты хочешь расхохотаться. Что касается меня, ты же понимаешь, что мне тоже глубоко наплевать… Моя б воля, я бы отпустила тебя сейчас же. Но твоя мама все оплатила, и придется отработать. С этого дня тактика твоего лечения будет изменена. Завтра тебе перестанут давать лекарства, а через неделю ты станешь участником группы по психокоррекции суицидального поведения. Продержишься три месяца — и я тебя отпущу.
— По… Пошла ты… на хрен… — промычала Роден.
— Сеанс окончен. Увозите.
***
Роден сопроводили в комнату психокоррекции и закрыли за ее спиной дверь. Прежде она не раз бывала здесь, вот только в «групповухе» никогда не участвовала. Убогая обстановка «уютного домика» давно набила оскомину. Деревянные полы, деревянный стол, обитые шелком деревянные кресла, диван и даже резная рама на темном смотровом стекле вдоль одной из стен казались дешевыми фальшивками. Становилось жаль деревья, которые загубили ради создания столь безвкусного интерьера. А это матовое стекло? Что может лучше напомнить о том, что ты в неволе, чем подделка под зеркало?
Роден плюхнулась в кресло, сбросила тапочки и вытянула ноги. Окинув взглядом собравшихся, она скривила губы и отвернулась.
— Теперь мы в полном составе, — оживилась доктор Кашпо. — Давайте начнем с того, что представимся друг другу и немного расскажем о себе.
Повисла тишина.
— Ну что ж, — вздохнула психиатр, — тогда начнем с участника по правую руку от меня и будем двигаться против часовой стрелки. Все согласны?
Тишина.
— Пожалуйста, представьтесь, — попросила Кашпо, кивая пухлой девице с розовыми волосами.
— Элайза Арти, — ответила та.
— Можно просто имя, — улыбнулась доктор. — Элайза.
— Да пошла ты! — ответила девица и показала доктору средний палец, чем вызвала у Роден искреннюю усмешку.
У девчонки руки ходили ходуном. Ее явно ломало. Не то от препаратов, которыми ее не меньше месяца кормили здесь, не то от синдрома отмены чего-нибудь повеселее в свободной от предрассудков жизни.
— Элайза, расскажи нам, пожалуйста, немного о себе, — вновь попросила Кашпо.
Девица сжала кулачок и поднесла его к губам.
— Хорошо, Элайза. В следующий раз, — мягко отозвалась психиатр и взглянула на мужчину, сидящего на диване.
Роден покосилась на незнакомца и тут же отвернулась.
— Меня зовут И. У меня депрессия длиною в жизнь, и мне периодически надоедает так существовать. — Он улыбнулся и показал два ряда отбеленных зубов.
— Чем ты занимаешься, И-и-и? — спросила Кашпо.
— Кутежом я занимаюсь, — И откинулся на спинку дивана и развел руки по сторонам, устраиваясь поудобнее. — Баб трахаю, в игры играю.
— Просираешь семейное добро? — не удержалась от комментария Роден.
Элайза захихикала в кулачок. И вскинул бровь и уставился на Роден.
— Если есть, что сказать, могу уступить очередь!
— Себе уступи, — буркнула Роден.
— Что, прости?
— Прощаю! — Она развернулась к нему лицом и уперла локти в колени.
Роден знала, что в вырезе больничной рубашки ему видна ее грудь. Порезанная, покрытая татуировкой грудь. И сглотнул и отвернулся, а Роден вернулась в прежнюю позу.
— Спасибо, Идрих, — натянуто улыбнулась Кашпо. — Следующий?
Историю этой женщины Роден желала услышать. Наверное, из всех сидящих здесь, только ей досталось от жизни так же много, как и Роден.
— Меня зовут Мистроль. Я попала в авиакатастрофу на своем корабле. Теперь я такая, какой вы меня видите. Ни мужа, ни любовника, ни детей. Я всегда думала, что моя жизнь будет насыщенной и яркой. К сожалению, я сгорела не в огне наслаждений, а в пламени пожара. Теперь жить мне не весело, а больно.
Пациентка замолчала, и настала очередь говорить Роден.
— Лоскутное Одеяло, — произнесла она и повернулась к Мистроль. — Ты не против, если я буду называть тебя Лоскутным Одеялом?
— Роден! — гаркнула Кашпо.
Следует отдать Лоскутному Одеялу должное — она с достоинством кивнула и ответила:
— Нельзя.
— Зря. — Роден повела плечом. — Доктор Кашпо говорит, что принятие себя такой, какая ты есть, — один из этапов успешной терапии.
— Кашпо?! — прыснула смехом Элайза.
— Да, Язва. Я называю ее доктором Кашпо!
— Роден, — с угрозой отозвалась психиатр.
— Доктор Ночной Горшок, если угодно! — повысила тон Роден.
— Как ты назвала меня? — опомнилась Элайза.
— Язва, — повторила Роден.
— Да пошла ты, сука!
— Ржать в кулачок, пока другие отгребают, — это же про тебя, Язва!
Лицо Элайзы побледнело, и она отвернулась.
— Хороша терапия, — засмеялся И. — Может, и мне кличку дашь, Страшила?
— Красавчик, — как ни в чем не бывало пожала плечами Роден.
— Хм-м, — кивнул И. — Мне нравится.
— Не стоит благодарности.
— Роден, ты расскажешь нам о себе? — устало произнесла Кашпо.
— Меня зовут Страшила. Я страшная и уродливая, как снаружи, так и внутри. Меня никто не любит, — Роден задумалась, — даже кошак, живущий в нашем имении вот уже тринадцать лет. Всем насрать на Страшилу. А Страшиле насрать на всех. Хотела избавить мир от своего присутствия, да вот, — Роден запрокинула голову и уставилась в потолок, — бляди не дают…
