Сабина
Сестра была настолько красива, что я залюбовалась. Стоя у маленького резного окна, она отстранённо смотрела во двор и счастливой при этом не выглядела.
– Что ты там встала, – только я хотела подойти, обернулась Лейла. Подол струящегося белого платья колыхнулся в такт её движению.
Я улыбнулась.
– Ты сегодня такая красивая. Волнуешься?
– Нет.
Её голос был приглушённым. Неожиданно я заметила следы слёз на её лице и, словно в подтверждение, глаза Лейлы стали влажными. Сердце защемило. Нежная, ранимая, сестра тем не менее никому не показывала свои слёзы. Даже мне. Комнату я пересекла настолько быстро, насколько позволил длинный подол.
– Что с тобой? – я остановилась рядом, так и не коснувшись её руки.
Лейла мотнула головой. На губах её появилась тень улыбки.
– Так быстро всё. Я… Я не успела привыкнуть к мысли, что стану женой Амина, а тут уже свадьба, – снова полуулыбка.
По лицу её побежали слёзы, но сестра быстро взяла себя в руки.
– Амин любит тебя. Знаешь… – я таки дотронулась до неё. Понизила голос. – Была бы я постарше, попросила бы папу выдать меня замуж за него. Он такой… – не подобрав слов, я сделала жест рукой и закатила глаза. – Ну ты поняла меня.
Сестра усмехнулась. Холодно. И во взгляде её за пеленой слёз словно бы промелькнула отчуждённость. Но уже в следующее мгновение она стала прежней.
– Он будет тебе хорошим мужем, – сказала я тихо. – Да он пылинки с тебя сдувает. А смотрит как... Да и папа тебя не отдал бы ему, если бы не был уверен в нём. Ну что ты?.. Он…
– Ты права, Сабина, – сказала она на выдохе и встала вполоборота к окну. Взгляд её устремился вдаль, голос прозвучал задумчиво. – Он будет мне хорошим мужем. – Немного помолчав, она добавила: – Наверное, я всё-таки волнуюсь. Амин… Я тоже его люблю… Она снова замолчала. Тишина продлилась дольше, чем в прошлый раз. – Это сложно, когда тебя ставят перед фактом. Так устроен человек, Сабина. А папа…
– Папа всегда был такой.
– Да, ты права. Во всём права. В любом случае, выхода у меня нет.
– Выход есть всегда, – вырвалось у меня.
Лейла цепко посмотрела мне в лицо. Мы с ней были очень похожи: длинные тёмные волосы, цвет кожи, линия губ. Цвет глаз тоже был одинаковым, а вот взгляд – разный. У Лейлы он был мамин, у меня – отцовский.
– Да, – повторила она в третий раз.
Мельком она глянула в окно, на внутренний двор. Только сейчас я заметила припаркованный там внедорожник её будущего мужа. По двору важно разгуливал старый кот, прошедший мимо машины водитель Амина скрылся из вида.
– Выход есть всегда.
Лейла говорила в пустоту. По коже у меня пробежал холодок. Сестра повернулась, но ответить я ничего не успела: в комнате появился отец. Лейла сразу же вскинула голову и напряжённо выпрямила спину. Отец посмотрел на нас обеих и обратился ко мне, глядя при этом на сестру:
– Выйди, Сабина. Мне нужно поговорить с Лейлой.
– Пусть останется, мне нечего от неё скрывать, – слишком уж сдержанно для такого дня ответила она.
– Выйди, – повторил отец тем же тоном.
Глаза Лейлы вдруг блеснули. Белые цветы контрастировали с чёрными волосами, запястья украшали нитки жемчуга, в ушах были маленькие серёжки. Они с папой смотрели друг на друга, будто забыв про меня.
Ослушаться отца я не решилась. Вышла из комнаты и практически сразу услышала донёсшийся из-за двери голос:
– Всю жизнь я заботился о благе семьи. В первую очередь, о вашем с Сабиной благе. Я выбрал тебе мужа, Лейла, и…
Подслушивать я не стала. Временами папа был слишком строг, но он и правда всегда заботился о нашем благе. Амин Асманов – влиятельный мужчина. С ним у Лейлы будет всё: положение, будущее. Но главное – его отношение к ней. Он любит её, это видно невооружённым взглядом.
Неожиданно мне на плечи опустились большие ладони. Я резко втянула воздух, подняла голову и замерла. На меня смотрел Амин.
– Смотри, куда идёшь, Сабина, – голос его был пронизан лёгкой хрипотцой.
Руки исчезли.
– Д-да, – я подобрала подол длинного платья. – Простите.
Амин кивнул, и я поспешила свернуть в сторону. Выдохнула, лишь оказавшись метрах в десяти, и обернулась. Не стоило – Амин смотрел мне вслед. Места, в которых он только что касался меня, вдруг вспыхнули огнём.
Он пошёл дальше, а я сглотнула, поняв вдруг, что завидую Лейле. Статный, высокий, занимающий достойное положение в обществе, Амин любил её, а она…
– Как бы я хотела быть на твоём месте, сестрёнка, – сказала я в пустоту. Вздохнула и улыбнулась.
Да, с ним она будет счастлива. С таким мужчиной не может быть иначе.
***
Церемония проходила в нашем особняке. Отец почти не придерживался традиций, не стал он настаивать на их соблюдении и в этот раз. Как только в книге регистрации брака были поставлены подписи, он поздравил Амина.
– Добро пожаловать в мою семью, сын, – сказал он, пожимая ему руку. – Не забудь, что я отдал тебе самое дорогое, что у меня есть. Теперь ты отвечаешь за Лейлу.
Амин ответил ему сдержанным кивком. Не передать словами, как шли ему чёрный костюм и белая рубашка.
– Жених – красавец, – услышала я неподалёку женский голос.
Сказавшей это женщине было лет под шестьдесят. Другая, постарше, улыбнулась ей в ответ. Кажется, все понимали, как повезло Лейле. Только сама она стояла с таким лицом, словно бы это была не её свадьба, а похороны. Даже улыбка, которую она натянула на лицо, не могла скрыть этого. Я перехватила взгляд Лейлы. На миг улыбка стала искренней, но совсем грустной. Сестра отвернулась, а я вместе с гостями пошла в сад, где уже были накрыты праздничные столы.
Первым тост поднял отец. Сидящий во главе стола, он поднялся, и гости сразу же притихли.
– Сегодня я отдал свою старшую дочь человеку, которого знаю уже много лет. Амин, – обратился он к мужу сестры, – я уже сказал тебе, что теперь ты отвечаешь за Лейлу. Повторю это при всех. Будь ей достойным мужем. Лейла, – строгий взгляд на сестру, – будь своему мужу послушной, верной и любящей женой. Твой долг – хранить тепло семейного очага, как хранила его твоя мать до самой смерти. – Он поднял бокал, и гости последовали за ним. – За Амина и мою дочь. Да пошлёт вам Аллах любовь и много детей.
Я пригубила вино и, повернувшись, заметила направленный на сестру взгляд Марата, двоюродного брата Амина. Отец всегда называл его отрепьем, говорил, что Амин взял его к себе водителем только из великодушия.
Вслед за отцом заговорил гость со стороны жениха. Речь его была недолгой. Марат повернулся и вдруг отсалютовал мне бокалом. На губах его появилась усмешка, на щеке – ямочка, серо-голубые глаза блестели задором.
Марат опять повернулся к сестре. Но вряд ли та что-то видела: она сидела рядом с Амином, словно застывшее изваяние, и белые цветы в её волосах казались венком. Траурным венком, оттеняющим играющую на губах жизнерадостную улыбку и затаившуюся во взгляде скорбь.
