Она.
Я не видел ее четыре года и почему-то был уверен, что не увижу уже никогда. Однажды она растаяла как утренний туман, оставив мое, и так израненное сердце, истекать кровью в предсмертных конвульсиях. После я так никого и не полюбил.
Ее зовут Ада. И она полностью соответствует своему имени.
Не замечая меня, Ада вошла на веранду ресторана и небрежно села за один из столиков. Отбросила от себя меню и заказала подбежавшей официантке кофе.
Я сидел напротив через четыре столика, но она даже не взглянула. До сих пор слишком много думает о себе, чтобы рассматривать других. Всегда говорила – «будет много чести, если я обращу на тебя внимание» и усмехалась.
Она складывает руки в замок и ведет по шее. Все та же Ада, но одновременно совсем не та. После того, как я перестал жадно вглядываться в ее лицо, пытаясь словить взгляд, настало время рассмотреть детали.
Ада похудела, стала совсем прозрачной. Раньше вечно рассыпанные по плечам волосы убраны в хвост. На ней нет так любимых ярких нарядов и шпилек. Их заменили потертые джинсы и футболка.
Ей приносят кофе, но она даже не смотрит на чашку. Рассеянный взгляд устремлен на оживленное шоссе в ста метрах от кафе.
Знаю, нужно встать и уйти. На этот раз для Ады будет слишком много чести, если я обращу на нее внимания.
Я уже давно не тот мальчишка, над которым она безнаказанно глумилась. У меня свой бизнес, ни одному из ее бывших любовников, с которыми она трахалась, пока я как мазохист наблюдал со стороны и не снился даже.
Тупая, меркантильная сука, которая гналась за деньгами и порхала как мотылёк от одного к другому, но не рассмотрела того, кто смог бы дать ей все, что ее гнилая душа пожелала бы.
Но так даже лучше, встреча с ней и та отравляющая страсть спалила меня дотла. Я узнал цену женщинам, их вниманию. Оно легко покупается и продается. Так что сейчас ни одна из них до меня не доберется. Живу в свое удовольствие, не подпускаю ни одну из этих сук к себе близко и полностью доволен жизнью.
Встаю и направляюсь к выходу, но ноги сами несут меня к ее столику. Тихо отодвигаю стул и сажусь напротив.
Вблизи все еще хуже.
Ада выглядит измождённой и не живой.
– Привет, – роняю безразлично.
Она отрывается от созерцания мелькающих машин и часто моргает, как будто пытаясь удостоверится, что перед ней не привидение.
У нее в кармане оживает телефон и Ада сосредоточенно вчитывается в сообщение, пишет ответ. Гаджет блокируется, летит на стол и она, наконец, удостаивает меня своим вниманием.
– Привет, – на лице появляется все та же привычная легкая усмешка, что я видел раньше и которую хотелось стереть. Легкое превосходство, которое Ада всегда чувствовала передо мной, прекрасно зная, что я готов отдать все, чтобы получить ее внимание.
Только все давно изменилась.
Мы изменились.
– Ты изменилась, – не могу удержаться от пренебрежительного взгляда на ее одежду и внешний вид. От былого лоска не осталось ничего. Ни единого украшения. Нет маникюра, волосы натурального русого цвета. Похоже, ей совсем некогда собой заниматься.
– Ты тоже, – Ада безразлично скользнула по мне взглядом и опять посмотрела на экран ожившего сматфона. Нахмурилась и застучала подушечками пальцев по сенсорному экрану, опять швырнула телефон на стол. Раздался шумный вдох, пальцы сжали переносицу и она зажмурилась, как будто ее неожиданно настиг приступ боли.
Неужели на меня такая реакция?
Ее так коробит мое присутствие?
Бесит, сука.
– Что тебе надо? – опять безразлично и с претензией. Мы словно вернулись на четыре года назад, когда Ада отмахивалась от меня как от надоедливой мухи.
– Давно не виделись, интересно посмотреть на тебя, – зло усмехаюсь, – на то, что с тобой стало.
– Посмотрел? – она нетерпеливо ерзает на своем месте откидывается на спинку стула, – убирайся.
– Ничего не меняется, – разочарованно качаю головой.
Хотя на что я рассчитывал, что она увидит меня вот такого, изменившегося и успешного и пожалеет? Попробует заигрывать, как делала это со всеми богатенькими мажорами, что крутились вокруг нее. А я ее осажу, пошлю?
Черт возьми, именно этого мне и хотелось. Чтобы жалела, локти кусала, смотрела и грызла себя, за то, что упустила единственный счастливый билетик в своей жизни.
– Ну ты я смотрю, вырос, много денюжек заработал, – Ада неожиданно широко и весело улыбается. Подается вперед и укладывает подбородок на сложенные в замок руки, позволяя мне детально рассмотреть ее лицо, на котором нет ни грамма косметики. Идеальная, даже сейчас.
– Заработал, – сжимаю челюсть, – а ты, я смотрю, на дно спустилась.
– Так и есть, наслаждайся, – Ада улыбнулась еще шире и развела руки в стороны, как будто признавая свое поражение, – вот я, нравится?
Эту суку, похоже, ничего не сломит.
– Где все твои богатенькие любовники, Ада? Что, надоело тебя трахать и разбежались.
– Мирон, – она наконец называет меня по имени и удовольствие тонкими иголочками прошивает тело. Ничего не могу с собой поделать, реагирую на ее голос как собака Павлова, – ты так прав. Во всем. Наигрались и выбросили на помойку.
Глумится над собой и надо мной. Нормально говорить никогда не могла.
– Дрянь.
– Еще какая, всегда была, – она устало отмахивается от меня, – если это все, убирайся отсюда, будь добр.
Нужно просто встать и уйти, а я не могу. Ада же это все, чем я жил целый год, а потом ещё четыре просто существовал. Обожал в ней все, адский огонек в глазах, свежий запах ландыша исходящий от ее волос, который я еле уловимо слышу и сейчас. Идеальное тело, на которое достаточно было только смотреть. Стройные ноги, тонкая талия, идеальная небольшая грудь, хрупкие запястья с тонкими пальчиками. Что это?
– У тебя руки дрожат, что с тобой?
