© Катрин Корр, 2022
1
И опять двадцать пять. Стараюсь изо всех сил улыбаться, выглядеть непринужденно, смеяться в ответ на бестактные вопросы, лишенных рассудка людишек. Именно! Людишек! Погрязшие в рутине и тошнотворной бытовухе, которую не захочет трахнуть даже самый скучный, неудачный и по всем параметрам худший день на этом чертовом свете, они считают за «здрасьте» покопаться в моей жизни, как в своих гребаных грядках с вонючими цветочками!
Нет, что вы. Я спокойна. Как удав. Продолжайте в том же духе и возможно Большой Дядя сжалится надо мной и извергнет на вас зеленую блевотину, потому что именно этого вы и достойны, долбаные старушенции!
– Смех смехом, конечно, но разве не пора? – смотрит на меня женщина, которой сегодня исполняется семьдесят лет. Семьдесят! Геннадьевна по отчеству, но для меня всегда была Гиеновна. – Тебе уже двадцать восемь, милая! А где дети? Где муж? Ты что, хочешь, как говорится, все свои возможности профукать? Матка не вечно всемогущей будет.
– Зато мое влагалище может завязать узелки на веревочке, – с улыбкой отвечаю я, хлопая ресницами. – Хоть оно у меня, благо, всемогущее! А вообще, я планирую вести активную и безостановочную половую жизнь лет так до шестидесяти пяти. Потом перейду на специальные игрушки, поскольку, – хмыкаю я, – не мне вам рассказывать, как видоизменяется фасолинка, верно? Не хочу ненароком травмировать слабенькую мужскую психику. Мужиков ведь ой как беречь нужно! О! Кстати! А вот и ваше «солнышко» расчудесное, – киваю я в сторону Виктора Степановича. Гиеновна с него пылинки сдувает. Мне тошно смотреть на это с самого детства. – Только поглядите! Каков ходок! Уже с вашими подружками обжимается!
Гиеновна открывает рот, чтобы ответить, но, черт возьми, а муженек-то и впрямь тот ещё мастер флирта. Даже радикулит, тяжелое мочеиспускание и хронический геморрой тому не помеха.
Сжав челюсти, поправляю серебристую цепочку, переброшенную через плечо. Моя крошечная сумочка умещает в себе только телефон, банковскую карту и блеск для губ. А хотелось бы найти место для самого крепкого скотча, клея и степлера, пожалуй. Потому что заткнуть этих «умных», «мудрых» и «повидавших всё самое невероятное в своих сложных жизнях» женщин, способны только они, но лишь в совокупности!
– Родная, ты уже уезжаешь? – ловит меня мама у выхода из «ресторана», рядом с которым располагается городской рынок по продаже поддержанных автомобилей. – А как же тортик? Чай? Я видела, что официантка тебе принесла!
– Я тебе говорила, что не собираюсь здесь задерживаться. Привезу вас с бабушкой и уеду.
– Геннадьевна опять к тебе приставала? – закатывает глаза мама.
– Не удивляйся, если после третьей рюмки она скажет, что у меня слишком прогрессивные взгляды! – целую маму. – Мне пора. Звонили из того магазина посуды в торговом центре. Ваза пришла и нужно забрать её сегодня.
– Правда? – радуется мама, бросив взгляд на нашу бабулю. Через пару недель ей исполнится шестьдесят девять и мы очень надеемся, что она обрадуется нашему подарку. – Как же это замечательно! Спрячешь её у себя? Бабушка знает каждый угол в доме и точно её обнаружит, когда будет порядки наводить.
– Как будто она у меня их не наводит и у меня каждый угол не знает, – необдуманно ляпаю я. – Ладно! Всё! Заеду за вами через пару часов. Хватит вам, чтобы вдоволь нагуляться?
– Вопрос не ко мне, а к бабушке. Она у нас та ещё зажигалочка. Не забудь забрать Розочку!
– Мам, – закатываю я глаза. Как будто могу забыть о родной племяннице.
– А потом приезжайте за нами. Надеюсь, к тому моменту бабушка навеселится сполна.
Последний день весны радует солнцем. Говорят, лето будет теплым и на редкость сухим. Не хочется в это верить, ведь я обожаю дождь. Когда он льет, как из ведра, барабанит по крыше, затапливает лужайку и узкую тропинку, ведущую к моему домику. Тогда ко мне никто не может зайти, присесть на уши, отвлечь от работы и вообще – лишать меня долгожданной уединенности и тишины.
Мой телефон в сумочке трезвонит. Я уже догадываюсь, кто это и что им от меня нужно. Скрипя зубами, всё же отвечаю на звонок, потому что иначе эти гады свяжутся с мамой или бабушкой, а этого допустить никак нельзя.
Пока сотрудник банка рассказывает мне о последствиях неуплаты очередного платежа по кредиту, мои глаза высверливают дыру в красном капоте моей KIA. Если честно, я её ненавижу. Она всегда напоминает мне о долгах, о вынужденных решениях и о папе, который точно не был бы во восторге от нее. Но что поделать? Выбора не было. Его и сейчас у меня нет, как бы прискорбно это ни звучало.
– Я оплачу задолженность в конце месяца. Как и у любого человека, у меня возникли некоторые сложности.
– Сегодня тридцать первое мая. Вы сделаете это сегодня?
– Нет, в конце июня, – закатываю я глаза.
– Банк не может предоставить вам столько времени, Азалия Викторовна. У вас просрочен уже второй платеж. Займите необходимую сумму у родственников и погасите задолженность до пятого июня включительно.
– Но это через пять дней!
– В ином случае банк вправе потребовать оплату всего кредита целиком, – не слышит он меня. – Внесите платеж до пятого июня, чтобы избежать судебного взыскания.
– Конечно, – опускаю я голову. – Хорошо.
Прячу сотовый обратно в сумочку. Такое чувство, что меня через мясорубку прокрутили и так всякий раз после разговора с сотрудниками банков. И где я возьму тридцать пять тысяч за пять дней? Все мои кредитные карты распечатаны, а их баланс равен нулю. И по ним тоже нужно вносить обязательные платежи, которые я тоже просрочила.
– Черт! – ругаюсь я, хлопнув ладонью по капоту. – Что б вы все провалились!
Забавно, правда? Я вся в долгах, как в шелках, зато мчусь в торговый центр за хрустальной вазой, которая так понравилась бабушке. Я заказала её четыре месяца назад, когда на одной из моих многочисленных кредитных карт ещё имелась некоторая сумма. А после покупки этой вазы я с трудом свожу концы с концами, но об этом, разумеется, известно только мне. Иначе у бабушки вновь заболит сердце, а мама сляжет с мигренью. И тогда моя жизнь будет ещё невыносимее, чем сейчас, когда я понятия не имею, что мне ещё такого продать, чтобы внести эти чертовы платежи!
Как так получилось? Мне сложно дать внятный и конкретный ответ, поскольку совокупность всех имеющихся причин размером с Луну.
Сотрудницы магазина, где всё вокруг сверкает и блестит, встречают меня с улыбками. Надев белые замшевые перчатки, блондинка демонстрирует мне вазу, а потом сворачивает её в крафт-бумагу и осторожно прячет в большой белой коробке, внутри которой специальные держатели.
– Упакуем? – улыбается она.
Вот ещё! Кусочек блестящей бумаги и несчастный бантик стоят здесь полторы тысячи, а у меня остались последние четыреста рублей на карте.
