Пролог – существует как вступительная часть литературного произведения, которая предваряет общий смысл, сюжет или основные мотивы произведения. Он также может кратко излагать события, предшествующие основному действию. В отличие от предисловия, пролог всегда художествен.
В. А. Калашников. Большая советская энциклопедия.
Пролог
«Пушкин сидит у себя дома и думает: „Я гений, и ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царствие ему небесное, гений. Когда же это кончится?“ Тут все и кончилось1»
– Понимаешь, в этой миниатюре Хармсу удалось сформулировать некое универсальное свойство ГЕНИЯ, его пророческую сущность. На чем, кстати, наиболее внятно из современных философов, настаивал Бердяев, имевший мужество не только признать объективную уникальность (сиречь – избранность) ТАЛАНТА, но и определить его как нормативную составляющую религиозно-философской парадигмы Христианства. При этом ИЗБРАННОСТЬ у Бердяева понимается как способность ТВОРИТЬ, в отличие от Ницше, понимавшего ИЗБРАННОСТЬ, как право ПОДАВЛЯТЬ. И тут есть что-то глубоко ментальное. Способность творить дается Богом. Право подавлять узурпируется человеком. Пресловутое того же, «царствие ему небесное», Достоевского: «Тварь ли я дрожащая, или право имею». То есть, и в том и в другом случае, НЕРАВЕНСТВО определяется как некое фундаментальное свойство всего живого, «канонизированное» Самим Создателем. Отсюда следует, что декларация всеобщего равенства – одна из форм отрицания Бога, что и подтверждают потоки, пролитой во имя этого равенства, крови. Вопрос только в источнике: «Божественное» неравенство, талант – источник процветания, «человеческое» – первопричина кровавого хаоса. Что, кстати, парадоксальным образом, делает «человеческое» понимание неравенства, избранности, эквивалентным «всеобщему равенству». Даже название этому придумали – «диалектика».
Расположившаяся на гребне, покрытого яркой сочной зеленью, холма, крытая галерея, украшенная стилизованной под геральдику лепниной и мозаичными фресками в стиле арт-нуво, придавала пейзажу обаяние барочного декаданса, а коллоидная взвесь мелкой как пыль влаги – почти сюрреалистичное ощущение чистоты, свежести, каким-то странным образом не диссонируя, но образуя некое экзистенциальное единство, гармонию контраста. Это ощущение объективно передавалось, неторопливо прогуливающимся под сводами галереи, туристам, объединяя их в целостность, к которой совершенно неприменимо слово «толпа». Скорее общность, создающая свой «ментальный конденсат» – эгрегор праздности.
– Слушай, а что такое «ментальный конденсат»?
– Ну да. Поскольку неравенство – закон природы, всегда найдется кто-то, кто «равнее» остальных. Как лихо ты перешел от Хармса к Ницше и Бердяеву! Видишь ли, так мило озвученная тобой миниатюра, не имеет к «пророческому потенциалу» никакого отношения. В историческом контексте, современном Хармсу – это не более, чем констатация печального факта.
– Ты был бы прав, если бы мысль была высказана от первого лица. Но миниатюра многослойна, как «кубик Рубика». Указание на Пушкина, помимо нарочитого бытового примитивизма, и создает тот самый пророческий эффект.
Окончание фразы, как бумажный кораблик бурным потоком, оказалось поглощенным внезапно зазвучавшей из динамиков музыкой. И уже в следующее мгновение, нервную ткань увертюры Россини, с несколько театральной аффектацией и барочно-избыточным многоцветьем воплотило биение струй «поющего» фонтана.
«Абстрактно-глубокомысленный» трёп Артура, изысканность «декораций», динамика «кипения» воды в фонтане – все вместе вдруг показалось Вадиму нарочито театрализованным действом, не имеющим к действительности никакого отношения. Действом, в котором он участвовал со спасительной отстраненностью зрителя.
– «Ментальный конденсат», эгрегор – это энергетический потенциал, создаваемый совокупностью живых (в биологическом смысле) объектов. Понимаешь, это объективно существующий сгусток энергии, через который реализуется петля невербальной, экстрасенсорной, а потому не контролируемой сознанием, обратной связи между биологически живой единицей и множеством, к которому она (единица) принадлежит: стаей, стадом, социумом. Проблема же заключается в том, что, как и всякая энергия, эгрегор лишен этической составляющей. Тот, кто сумеет «утилизировать» эту энергию, фактически, получит неограниченную власть над миром живых.
– А неограниченная власть в сочетании со злой волей есть Абсолютное Зло. – Беззаботность «интеллектуального говорения» во взгляде Артура сменилась спокойной, без страха, глубиной ОСОЗНАНИЯ.
Абсолютное Зло – в дихотомии нормативно-оценочных категорий представляет собой антипод Абсолютного Добра. Т. е. Творца, Создателя, предоставившего таким образом Человеку свободу выбора. (Обобщение).