София Волгина - Екатерина Великая. Владычица Тавриды

Императрица Екатерина Великая, желая усилить свое влияние на события в Европе, предпочитала оставаться в своей внешней политике сдержанной и осторожной, как и в первые годы своего правления. Не в пример ей, Фридрих Прусский, казалось бы – просвещенный монарх, но во внешних делах отличается беспрецедентной агрессивностью. Желая расширить размеры своего маленького государства, дабы достичь своей цели, он, кроме частых вероломных вторжений со своим войском в чужие пределы, не гнушался никаких средств, включая и раздел Речи Посполитой, где он выступил инициатором оного. Екатерина такожде не терзалась угрызениями совести за участие в ее разделе, понеже мораль в отношении соседственных государств попросту отсутствовала. И есть ли бы, она, к примеру, отказалась участвовать в разделе, Фридрих бы нашел кого другого, и все равно сей раздел имел бы место. К слову сказать, та же мораль была и у противников России – поляков из магнатских и шляхетских кругов, коими двигало, надобно полагать, не едино их патриотизм, борющийся за национальную независимость. По крайней мере, участников Барской конфедерации не можно считать невинными жертвами расправы над Польшей. Еще до раздела, оные конфедераты сумели заключить договор с Османской империей, пообещав ей Киев, который отнюдь не принадлежал им. Себе же, в случае победы Османов, они желали заполучить русские города – Смоленск, Стародуб и Чернигов. Словом, себя они, вестимо, не желали обидеть. Екатерину заботила токмо собственная страна. Она прекрасно ведала, что торговля через Балтику не удовлетворяла хозяйственных нужд империи. Разновидность вывозимых товаров был не велик: лес, руда, чугун, пенька, холст. Земли северных губерний давали скудный урожай, едва-едва удовлетворявший внутренние потребности. Посему, надобно было везти рожь и пшеницу с центральной и южной части России за сотни верст к замерзающему на зиму Балтийскому морю.

На заседании Вольного экономического общества, руководимого князем Григорием Орловым, был зачитан доклад, в котором утверждалось, что губернии к югу от Смоленска, Костромы, Воронежа и соседственных городов, весьма заинтересованы в сбыте своей продукции через Черное море. Сухопутные перевозки обходились купцам в пятьдесят раз дороже морских. А путь к морю преграждало извечно враждебное Крымское ханство. Екатерина понимала, что с сим врагом надобно было бы предпринять нечто радикальное, окончательное и бесповоротное. Таковое, что навеки бы уничтожило угрозу со стороны татар, кою Россия терпела веками, отдавая, как дань, тысячи православных, плененных татарами Екатерина не уставала ломать голову, как усмирить набеги неукротимых крымских татар.

Союзник России, прусский король Фридрих, занимал двусмысленную позицию. Помогать Екатерине без выгоды для себя, он, понятно, не желал. Ей известно, что своему брату он доверительно поведал, что, к его монаршему сожалению, «Россия – страшное могущество, от которого через полвека будет трепетать вся Европа». Но он не против был способствовать ее усилению, понеже быв с нею в союзе, он всегда мог рассчитывать на какие-то дивиденды для своей Пруссии. Участвовать же в войне с османами или татарами на стороне России он не собирался, презрительно изражаясь:

Сердце «старого Лиса» обливалось кровью при выдаче из своей казны ежегодных договорных сумм для воюющей с Турцией России.

Размышляя о событиях последних лет, Екатерина усмехнулась: однако «хитрый Лис» и на сей раз не прогадал: выдвинув варианты о разделе Речи Посполитой, он отхватил себе кусок, что называется, пожирней. Да и Австрия не обидела себя. Одни британцы, заинтересованные в торговле с Россией и ненавидящие Францию, не чинили препятствий, пропустив в нужное время русский флот из Балтики в Средиземное море. Что ж, каков привет, таков ответ: война с Портой завершается и ни турецкому султану, ни прусским Гогенцоллернам, ни австрийским Габсбургам, ни тем паче французским Бурбонам, она спуску более не даст, допрежь не доведет своих намерений до достойного конца.

Екатерина была довольна результатами дипломатической работы, которую проводил под ее руководством Никита Панин, награжденный пять лет назад графством, хотя, как и многие иностранные дипломаты, почитала его весьма ленивым. Сам Панин говорил близким друзьям, что его нервы чрезвычайно ослабели и, что он уже не в состоянии много заниматься делами. Может статься, он готовит ее к своему удалению от службы? Как бы оное порадовало Чернышевых и Орловых! И сама бы она токмо порадовалась!

Все же, надобно отдать ему должное: Панин благороден и бескорыстен. Об том свидетельствует его поступок, изумивший всех окружающих. Отставив Панина от наследника, она щедро его наградила. Он же положил отдать почти половину в подарок трем своим преданным ему главным подчиненным чиновникам, не имеющим собственного состояния – Бакунину, Убри и Фон Визину.

Однако, война с Портой не кончалась, что весьма выводило Екатерину из равновесия. В связи с этим, ей приходится существенно укротить свои помыслы об освобождении христиан на Балканах, понеже в условиях войны с турками, при постоянном противодействии Австрии, всему тому, что требовала для себя победная Россия, трудно было думать о чем-то еще, тем паче, что по Уралу и Поволжью гулял с восставшим крестьянством опасный самозванец, донской казак Пугачев, всклепавший на себя имя ее покойного мужа, Петра Федоровича. Ей надлежало пока отложить неотступное свое желание отвоевать у Османской империи Дунайские княжества, дабы предоставить им независимость.

Екатерина была благодарна своему послу, Алексею Михайловичу Обрескову, недавно освобожденному султаном из турецкой темницы. Он подсказал ей форму отношений с балканскими христианскими народами таковую же, что имеет и турецкий султан, который считается духовным владыкой всех мусульман, независимо от их государственной принадлежности. Обресков посоветовал ей заиметь подобный статус владычицы по отношению к православным, живущим во всем мире, и потребовать, подобно султану, признать на них ее духовные права. Екатерина хвалила себя, что она сразу же подхватила и использовала здравую мысль своего опытного дипломата. Посему одна из важнейших статей будущего мирного договора долженствовала содержать идею религиозного покровительства христианским подданным султана со стороны русской государыни.

Алексею Обрескову было поручено заняться длительной и, требовавшей немалого терпения, процедурой мирного урегулирования между двумя странами, и выдвинуть идею покровительства христианам Россией. Совсем недавно императрица получила от своего дипломата известие, что сей пункт оказался приемлемым для османов, разрешавших посланникам императрицы делать в пользу православной церкви разные представления, и содержала обещание султана «принимать оные в уважение яко чинимые доверенною особою соседственной и искренно-дружественной державы». В отношении Молдавии и Валахии, Высокая Порта соглашалась с уважением относиться к российским ходатайствам в пользу княжеств. Еще бы! Как им было не согласиться, зная, каковую силу в себе содержит Российская империя.