Как только ступил на родную землю, всё завертелось вокруг неё. Может была и права, когда говорила, что мир вертится вокруг неё. Может и права... Именно эти слова пять лет не выходили из головы, всплывали, вылезали в памяти заевшей пластинкой. Хотя нет, не только эти. Долюбила и отпустила. Вот это зацепило навсегда, ранило так глубоко, что до сих пор кровоточит, только прикоснись. Мир вертится вокруг дерзкой девчонки... Или его мир в этом городе вертится вокруг данной незабываемой особы. Решает за всех, ей позволяют, и он позволил.
Лето прямо как тогда, палящее солнце вот-вот поджарит. Припарковался у магазина в центре, купить воды, жажда мучит.
Вылез из машины, нажал кнопку охранки, окидывая корпус ласковым взглядом. За что они оба так любили этот кусок железа, до сих пор остаётся загадкой. Почему любили, он и сейчас любуется, наслаждается процессом вождения. В груди необъяснимо сдавливает, странное волнение захлёстывает.
- Данила!
Богдан вздрогнул от знакомого голоса и обернулся. Перед ним развернулась невероятная картина, заставляя застыть на месте бетонным изваянием. Сердце стремительно ухнуло вниз, работая с перебоями.
Небольшого роста блондинка, одетая в голубые джинсовые шорты, открывающие обзору шикарные ножки, которые подчёркивают белые босоножки на высоком каблуке. Синий полу облегающий топ повторяет каждый волнующих изгиб женских форм. В одной руке белая сумочка, ухваченная за ремешок, в другой зажат, судя по всему, ключ от автомобиля.
- Данила, идём, - говорит строго.
В двух метрах от неё стоит темноволосый мальчик лет пяти. По-детски неумело сложив руки на груди и высокомерно задрав подбородок.
- Не пойдём. - Упрямый капризный голосок.
- Пойдём! Платье отложила на два часа, его надо забрать.
- Хочу гамбургер, - упрямится мальчишка.
- Последний раз говорю, идём. Гамбургеры вредно, детям это есть нельзя. Кстати, из-за тебя пришлось отложить платье. Ты вытащил из моего кошелька все карточки. Так что терпи! - ткнула девушка в ребёнка указательным пальцем.
- Алёна сказала, ты шопоголик и у тебя надо денежки отобрать.
- Я у этой Алёны голову отберу. Иди сюда, мне нести тебя надо?
- Неси, - ухмыльнулся малыш довольной мордашкой.
- Ты большой уже! - возмутилась девушка. - Вообще, прекрати так разговаривать.
- Хочу гамбургер.
Схватила его за руку, он упёрся ногами в брусчатку.
- Хватит клоунаду разыгрывать! - потянула за собой.
- Не хочу за платьем, хочу гамбургер. Расскажу бабушке, что ты меня не кормишь, - продолжал упираться, свирепо бурча.
Девушка, ахнув от изумления, рот раскрыла, отпустила и развернулась к нему спиной. Оглянулась.
- Я на тебя обиделась, - сложила руки на груди.
Мальчик, как и она, отвернулся, но продолжал выговаривать.
- Бабушка меня кормит гамбургерами.
Алекса возмущённо глянула на сына, шокированная дерзостью. Это была именно она собственной персоной, та самая неугомонная и потрясающая дерзкая девчонка из прошлого.
- Я тоже обиделся, - буркнул, заметив, что она смотрит.
- Так, хватит! Идём, - схватила снова за руку. - Я покажу твоей бабушке гамбургеры. Распустили ребёнка. Ты не держишь слово. Обещал слушаться, а сам не слушаешься.
Мальчик, округлив глаза, уставился заворожённо мимо неё:
- Мама, мама, супермен, - тычет пальцем упрямый малец ей за спину.
Алекса развернулась и передёрнулась всем телом, еле удержавшись, чтобы не отступить. Медленно выпрямилась и всё-таки сделала шаг назад, загораживая собой ребёнка. Мальчик любопытно вылез из-за ноги, взял за руку, деловито и прищурив глаза, рассматривал "супермена".
- Мам, не бойся, это же супермен, - успокаивающим голосом, расползаясь в улыбке.
Во все глаза оглядывает Богдана, восхищённо приоткрыв рот.
- Ого, какой здоровый! - рвётся из него возглас.
Богдан подошёл ближе, не отрывая хищного прищура от ребёнка. Мельком взглянул на мать и снова на малыша. С трудом сглотнул, в горле пересохло пуще прежнего, самая настоящая пустыня. Перевёл глаза на девушку, откровенно разглядывая. По ней трудно что-то прочесть. Холодная и совсем закрытая, красивая... Уже и забыл насколько.
- Мама шопоголик, она не бандит. Честно, честно, - выдал малец, смело выступая вперёд.
Богдан не удержался и улыбнулся. Такой маленький и такие серьёзные глаза смотрят по-взрослому на него.
Алекса мельком глянула на сына.
- Согласен, не бандит, она хулиганка. Раньше точно ей была, - ответил Богдан севшим голосом, обратив всё внимание на девушку и подходя ещё ближе.
Алекса, словно давая предупреждение, грозно сощурилась. Мальчик недоверчиво вскинулся на мать.
- Данчик, это не супермен, ты ошибся. Это ловелас.
- Ловлас это круче?
- Нет, - с сожалением покачала головой и в упор посмотрела на Богдана.
- Ты не изменилась... - оборвался, утратив контроль над голосом.
- Ты тоже, - процедила сквозь зубы, опаляя негативом на уровне ощущений.
Мальчик вертел мордашкой то на одного, то на другого, любопытство разрасталось с каждой секундой.
- Замужем, ребёнок. Сколько ему?
- Четыре, - неосознанно потёрла колечко на безымянном пальце, которое Богдан уже успел заметить.
От него не укрылся жест. Алекса испуганно перехватила взгляд.
- Кто же этот счастливый отец и несчастный муж? - не удержался от укола.
Алекса, сомкнув с силой челюсти, заметно тяжелее задышала. Богдан спрятал улыбку. Стала взрослая и научилась сдерживаться, но внутри, видимо, буря. Будь это несколько лет назад, она бы уже сыпала колкостями или, чем похуже, могла и с кулаками кинуться.
- Уимберг этот счастливый муж, - как можно спокойнее ответила.
Блеск глаз, вздымающаяся грудь выдавали истинные чувства, но притормозить не могла, застал врасплох. Пальцы побелели, так сильно сжимала ремешок сумки.
Теперь Богдана окатило жаром, сердце вздрогнуло и ускорилось, хотя казалось, быстрее некуда. Сузив глаза, засунул пальцы в задние карманы джинсов, задрав высокомерно подбородок. С трудом удавалось прятать эмоции на лице, помогала только маска высокомерия.
Малец крепче сжал руку мамы и настороженно посматривал на "супермена".
Богдан ещё раз пригляделся к ребёнку, в груди болезненно сжалось, давно забытое ощущение вернулось.
- От ненависти до любви один шаг, - сказал то, что думал.
То, что больно резануло по всем внутренностям, открывая так и не зажившие раны. Ему казалось, самого задело сильнее, чем хотел поранить её.
Алекса потянула ребёнка за руку в сторону магазина, тот легко поддался. Больше слова не обронила, просто ушла, обернувшись только раз перед тем как войти, и то на любимицу Бреру. Понял сразу, как и он, до сих пор неравнодушна к альфе. А вот малыш оглядывался много раз именно на него. Сбежала, так и не смог задать вопрос, что вертелся на языке с той секунды, как увидел. Трусиха. А сам-то даже голос отказал.
